ли что. Его память, растревоженную этими допросами, мучило видение: ночь, грохот могучей реки Колымы, непроглядная темень и вдруг луна из-за спины пробилась сквозь тучи, осветила берег, куски тела и его с головой человека в руках. Когда приподнял голову пробирщика Мурсакова за волосы, изо рта вывалился язык, как будто пробирщик дразнил и улыбался. Он тогда заторопился, пихнул голову в тряпичный мешок с булыжником на дне, но видение осталось отчетливо-безобразное и, похоже, теперь навсегда.

Прииск назвали, как и ручей, — «Удачливый». Первые сто килограммов золота под охраной доставили на аффинажный завод в июле. Губернатор Амурской области по рации поздравил Малявина с успехом, спросил о перспективах, когда услышал, что планируют около тонны золота за сезон, то пообещал всяческое содействие со своей стороны и правоохранительных органов, от чего Малявин напрягся и подумал: «Справимся и так, лишь бы не мешали…» Хотя понимал, что платить придется, не Кнехту, так кому-то в администрации области.

— Нам бы с дорогой помочь… — начал говорить Малявин, но рация запикала сигналом «конец связи».

Когда обсуждали звонок губернатора на совете артели, то бригадир Трехов вспылил:

— А ку-ку не ху-ху! Хрен достанут. Надо будет все подходы заминирую…

— У тебя, Динамит, от взрывов крыша прохудилась. У них СОБР, вертолеты и прочая хрень… Нам все одно придется мостить дорогу на Никольское.

— Правильно говорит Журавлев. Я прошелся с маркшейдером и посчитал, если отработанный грунт возить самосвалами на дорогу от прииска, да еще свой каменный карьер возле Падальной разработать, то за год дорогу отсыпать можно. Обойдется это примерно в сорок миллионов рублей… Областники обещают компенсировать половину расходов из дорожного Фонда.

— Обманут, суки, как пить дать обманут, — проговорил сварщик Зюзяев. — Я против.

— Кому ты веришь, Иван? Замгубернатора? — Иваньков оглядел всех членов совета артели. — Пробьем на Дипкун зимник бульдозерами и деньгу сэкономим, и силы.

Никишов приподнялся со скамейки, оглядел забородевших старателей, сказал вроде бы и не к месту: «Сегодня открытие новой бани. Опробуем. Предлагаю завтра сократить рабочий день на два часа… — Помолчал, пережидая радостный гомон. — Дорогу надо строить. Вот мы все помрем и что? Да ничего после нас. А дорога останется. Предлагаю не делать обход по реке, а через перевал…»

— А что, Петруша прав. — Трехов только что бранивший новую власть во все тяжкие, неожиданно поддержал Никишова. Оживился, как молодой конь. Он знал взрывное дело досконально и создавал мифический образ: «Динамит может всё». — Взрывчатки я вывез со склада приличный запас. А каменное крошево пойдет на отсыпку в долине.

Гуськов, недавно избранный бригадиром, заблажил дурашливо: да здравствуют строители коммунизма! «Придурки, это, считай, бесплатно горбатиться на чужого дядю». Он надеялся, что его поддержат остальные, но в повисшей на миг тишине Зюзяев заторопился вставить свое слово о рельсах, которые валяются без дела в Дипкуне — «выбраковка», как он пояснил, а из них можно сварить каркас моста через Дялтулу.

— Я возьмусь, я сделаю… Но электродов понадобится много.

И только Володька Арифов молчал, не вмешивался, он словно бы опасался, что Малявин вдруг расскажет про случай на ручье Удачливый и бросит презрительно, как тогда: «Предатель!» После чего всеобщий позор, и давние кореша Трехов и Журавлев не подадут руки. Когда Никишов посмотрел вопросительно, ты что — против?

— Да я как все, — пробурчал он, приглаживая ежик седых волос. — Я в баню до жути хочу.

Привычно поругиваясь и браня новую власть, которая плюет на народ, решили пробивать дорогу через перевал, отсыпать путник через долину камнем и галей, строить свайные мосты через Дялтулу и Карагач на Никольское. С шумом и гамом повалили из вагончика, чтобы попасть в баню в первую смену под первый жаркий парок, а потом Иван пообещал праздничный ужин с пловом, про него заранее договорился с хитроватым поваром Усманом — шустрым узбеком, прижившимся на удивленье в этих северных краях.

Малявин ждал комиссию из Москвы по оценке запасов рудного золота. В голову, особенно по ночам, лезли всякие мысли о подвохе, будут искать повод лишить лицензии, и где, у кого тогда искать поддержки. Дать денег? Но это ведь надо уметь и не всякий возьмет. Помог бы Шуляков-старший… Через одного из боксеров в Ягодном узнал, что Сашка Шуляков уехал с Кнехтом в Америку, а там Кнехта замочили прямо в аэропорту. Что стало с Чемпионом, не знал никто. Возможно, знал что-то подполковник Ахметшахов, но ехать к нему в Магадан не решился. А еще думал, словно камни ворочал, как оформить открытие полностью оконтуренного месторождения. По закону можно на себя, но если по совести, то нужно бы на геолога Алексея Алонина, о котором знал только по рассказам отца, по записям в полевом дневнике, и поэтому клятвенно обещал себе зимой покопаться в архивах, но в бесконечных тяготах по устройству поселка старателей, запуску оборудования так и не успел… Как и не успел съездить в Юматово. Не успел сводить в ЗАГС любимую женщину. И еще много чего не успел, о чем ему мечталось в легкой дремотной одури сна, в последние минуты перед тем, как зазвонит будильник, чтобы потом снова и снова рвать сердце и мускулы, добывая драгоценный металл, выжимая червь сомнения, зачем это мне нужно? Как совсем недавно отгонял страхи и сомнения о сказочном месторождении у Шайтан-горы.

Сноски

1

Промприбор для извлечения шлихового золота.

2

Отмытый грунт и камни.