конечно, что она и боится, и хочет, и вот сейчас я отличный аргумент привела, который заставит-таки её это сделать.

— Осталось только им это объявить, — усмехнулась я. — Главное — чтобы они не работали, у них же график разбитый, никогда не ясно, когда заняты, когда нет…

— Они ведь вместе работают, да?

— Ага… слушай… — я отвлеклась немного, потому что заметила юношу с ирокезом. Он здорово сидел, прислонившись спиной к стене, и что-то читал. Я поняла, что парень долго не шелохнётся, и я, может быть, успею набросать хотя бы общие черты. И сейчас я, не сводя с него взгляда, рылась в сумочке. — Ты можешь говорить со мной, пока я… ну…

— Конечно, — я услышала, что Алиса улыбается. Она уже привыкла к этим моим внезапным творческим порывам. — Могу рассказать, что было, когдя я в очереди стояла. Помнишь, мы с третьей группой…

Я слушала Алису и рисовала. На улице, кажется, начался дождь. Парень повернулся, посмотрел за окно и, не заметив моего к себе интереса, вернулся к книге.

После учёбы я поехала домой одна. Не ждала особенно, что меня встретят и проводят, но всё равно стало немного уныло. Пасмурно, дождь, шум в ушах стоит. Некоторые говорят, что шум дождя волшебный — вот Алиса, например. Она может в такую полуживую погоду сидеть возле окна и слушать, как он шуршит по листьям, по земле, как свистят в воздухе капли. Наверное, у неё это — как у меня с ветром. А я не люблю вообще никакой дождь. Даже грозовой — уж лучше бы просто ветер, гром и молнии, зачем лишнее?

А вдруг у ребят действительно проблемы? С каким взволнованным лицом Эльгасс искал Катришу! И неудивительно, он ведь старается всегда быть рядом с ней из-за её травмы. Хоть здесь, на Земле, у неё здоровое тело, но ведь там — нет. А вдруг ей нужно будет срочно вернуться домой, а парня рядом не будет? Кто поможет ей передвигаться там?

Я задумалась и не заметила, как добралась на автобусе почти до дома. Оставалось две остановки — а потом пешком через парк. Но я почему-то вышла раньше. Просто наткнулась взглядом на вывеску «Сладкие орешки» и вышла. Может быть, думала, что найду там ребят. Я ведь не знаю, собираются ли они там без меня. А вдруг это кафе — их любимое место издревле?

Внутри было достаточно людей, и уходить пока никто не собирался. Посетителей совершенно не тянуло на улицу. Я сложила зонт, встряхнула его, чтобы прогнать капли. Огляделась. Нет, конечно, их нет. Если бы были, они бы не стали прятаться. Ну, а если прячутся, значит, не хотят меня видеть. И чего мне тут делать?

Вообще-то чаю хочется. Правда, вот сесть негде.

— Эээ… добрый вечер, — услышала я голос. Не поняла, к кому обращаются, но на всякий случай посмотрела. Оказалось, ко мне. Причём человек знакомый — я видела его однажды. «Знакомый» в данном случае следует понимать не как человек, с которым мы представлены друг другу и можем побеседовать, а как тот, о ком я знаю достаточно, чтобы не хотеть разговаривать.

Для начала поправлюсь: это был не человек — вихрь. Тот парень, который приставал к незнакомой девушке в день сухой бури. Тогда мы с Лезаром и Полианом укрылись в какой-то пиццерии, уже не помню названия, и ребята отошли решать свои дела. А этот вихрь — ну кем он ещё может быть? — испугался знака, который я ношу на груди.

— Добрый, — хмуро отозвалась я, хотя была совершенно не согласна. Ужасная погода. Сапоги заляпаны каплями грязи. Холодно. Да и вообще.

— Я извиниться хотел.

Я изумлённо посмотрела на парня. Извиниться за испуг? И почему он перестал бояться? С одной стороны, я хотела его расспросить, а с другой — не хотела показывать, что я сама ничего не знаю. Может быть, тогда весь его страх уйдёт, а я не очень этого хочу.

— Не против сесть за мой столик? — он указал в сторону. Очень вежливо, как будто занял его специально для меня. Я не стала отказываться. Здесь много людей, так что никакого тайного злодеяния он совершить не сможет.

Кто-то скажет: захочет — совершит, но если так, то к чему убегать?

— Я не настаиваю, — осторожно заметил он, присаживаясь в кресло и глядя на меня теперь уже снизу вверх. По росту он был где-то как Полиан — то есть огромный, я даже на каблуках смотрела ему в грудь, так что сейчас стало чуть полегче.

— Я не отказываюсь, — напомнила я и села напротив. Для извинений много времени не нужно, но у него, вероятно, есть ещё какой-то разговор. А побеседовать я была не против, пусть даже и с ним. Как ни крути — он вихрь, уже сам по себе интересен.

— Надеюсь, вы… не очень сердитесь за тот случай? — он уложил руки на стол, но не сцепил пальцы — просто положил, как будто чтобы я видела, что его намерения чисты.

— Не очень сержусь, — я покачала головой. — Зачем извиняться? Я не затаила жестокой обиды. Если честно, даже не знаю, как вас зовут.

— Меня зовут Сэнтер к’Теаки, — он учтиво кивнул. — Для вас — просто Сэнтер, на «ты». Вы можете не представляться, если не хотите.

— Меня тоже лучше на «ты». Моё имя Ангелина. И постарайся объяснить, чего ты так боишься.

— Я… — сначала мне показалось, что он возмутится — мол, какое боюсь, да я не знаю страха! А потом поняла, что он просто не знает, что говорить, ведь думает, что ответ очевиден. — Вообще-то, я вёл себя неподобающе, позволил себе слабость и сорвал плохое настроение на девушке… это недопустимо… я и хотел сказать, что это всего-навсего случайность и я исправился. И кроме того… я думал, что стоит быть с вами… с тобой осторожнее.

— Потому что я могу… навлечь на тебя чей-то гнев?

— Ну… примерно так, — он пожал плечами, потом неловко улыбнулся. Симпатичный смуглый парень, белозубая улыбка, чётко очерченные брови. Разве что смазанный какой-то, как будто не до конца доработанный образ: отвернусь — и забуду, как он точно выглядит. Может быть, это какая-то уловка?

С одной стороны, я понимала, что нельзя говорить с ним откровенно, как с Лезаром или Полианом. С другой — я знала, что он вихрь. И он знал, что я знаю. А если предположить, что вовсе не вихрь, а просто из знающих людей — это особенно ничего не меняет. О символе с буквами «А»