Они входят в дом, вытаскивают из постели жильцов и кладут их в чем есть на холодный пол. После чего обыскивают все углы и забирают себе все ценные, которые нашли, вещи.

Чтобы случайно чего-нибудь не пропустить, они избивают хозяев и отрезают им кинжалами пальцы и уши. После чего хозяева вспоминают, куда у них случайно завалились деньги.

Эти «гости» не прячут своих лиц под масками, как это делают русские солдаты. И не скрывают своих намерений. Они выводят всех найденных в доме мужчин на улицу, где ставят на колени и, вытащив кинжалы, перерезают им глотки.

Черная, невидимая в темноте кровь потоками льется в пыль, застывая там бесформенными лужами.

В грудь уже мертвым жертвам «гости» всаживают кинжалы, которыми припечатывают к телам листы бумаги или картона от разорванных коробок, на которых написано, что это изменники и предатели, служившие русским.

Хотя никакие они не предатели и никогда не сотрудничали с русскими, а напротив, вредили им и, может быть, даже тайно помогали партизанам.

Но их все равно убили! Жестоко!

Случается, что ночные гости убивают религиозных деятелей. Не православных — своих!

Возможно, конфликт вызван чисто схоластическими спорами и им просто не нравится, как тот истолковывает те или иные суры Корана. Из-за чего они стреляют муфтию в грудь из пистолетов и автоматов или отрезают голову.

Смерть муфтия вызывает широкий резонанс. Потому что муфтий в Чечне — лицо уважаемое и неприкосновенное. Когда муфтия расстреливают русские солдаты, это еще понятно, но когда свои…

Муфтиев расстреливают, когда они, ссылаясь на Коран, призывают чеченский народ к миру. Кому-то это не нравится, кто-то истолковывает это как предательство и, придя ночью, объясняет, что так делать нельзя…

Объясняет не ему, объясняет другим муфтиям — убивая этого…

И убивают старейшин, которые сотрудничают с русскими. Даже если они сотрудничают по поводу распределения гуманитарной помощи.

Но ожидаемого результата такие расправы обычно не приносят, а лишь вызывают у мирного населения раздражение, потому что никто не против того, чтобы боевики отрезали головы русским солдатам или даже медсестрам, но нельзя поднимать руку на уважаемых людей!..

Иногда ночным гостям везет, и тогда они берут в плен иностранцев. Они вообще очень любят иностранцев, потому что у них всегда есть чем поживиться.

— Я есть американский гражданин! — кричат иностранцы, уверенно демонстрируя свои паспорта и визитные карточки, думая, что сейчас все испугаются их авианосцев. — Я не участвуй ваша война. Я корреспондент Си-эн-эн!

Ну и что?

И хорошо, что корреспондент, значит, у него есть при себе дорогая видеокамера, фотоаппарат, карманный компьютер и разные, которые он раздаривает русским офицерам, сувениры. И обязательно будут наличные доллары, потому что в Чечне банкоматов нет!

Корреспондента, угрожающего Чечне «Бурей в горах» и шестым американским флотом, лупят прикладом по голове, выворачивают карманы, вытаскивая доллары, отбирают все, что у него есть, и волокут с собой, в надежде, что его Си-эн-эн за него заплатит. Пленника снимают его же камерой и передают кассету каким-нибудь миротворцам. Но американцы жуткие скряги и за своих работников не платят — ни цента, требуя при этом вернуть аппаратуру и фото- и видеоматериал!

Тогда им посылают еще одну кассету, где корреспондент выглядит хуже, чем на первой, и уже никому никаким флотом не угрожает, а умоляет заплатить за него деньги. Любые!

Но если заплатить за этого, то чеченцы, отпустив его, тут же украдут другого, потому что поймут, что воровать корреспондентов даже выгоднее, чем баранов.

Чеченцы получают отказ и в сердцах приканчивают пленника, подбрасывая его тело — целиком или частями — куда-нибудь на дорогу.

Умирают иностранцы по-разному: некоторые — умоляя о пощаде, теряя свое лицо и хватая палачей за ноги, другие — торгуясь до самого конца и суля за свою, но только оставленную на плечах голову хорошие деньги. Достойней всего умирают разные миссионеры и женщины. Они просят пять минут, быстро молятся и, встав на колени, говорят, что готовы…

Но иногда трагедии удается избежать. Иногда русские спецслужбы, демонстрируя поразительную осведомленность и выучку, вызволяют иностранцев из плена в считанные часы. Живыми и невредимыми. Правда, в обмен за это тоже требуют денег и подробного рассказа о кошмарах, пережитых в плену.

Пленники, рыдая перед видеокамерами, рассказывают жуткие истории, которые западные каналы все равно не показывают.

Хуже всего, когда все эти безобразия совпадают с неофициальными визитами непризнанных чеченских правителей в европейские страны. Что сильно подпорчивает имидж мужественных кавказцев, позирующих перед видеокамерами в папахах, с кинжалами на боку. Потому что резать головы — это нецивилизованно Особенно какими-то там кинжалами, а не, к примеру, посредством гильотины.

Но что поделать — ночные гости никаким правителям не подчиняются, никаких договоренностей не соблюдают и ни с кем свои планы не согласуют. Они приходят, когда хотят и за кем хотят.

Тук-тук…

— Эй, открывайте!

Чья-то смерть пришла…

У генерала Самойлова все было готово — были готовы люди, оружие и вертолеты. И был готов детально проработанный план. Дело было только за приказом. За отмашкой…

А там — «по коням!» — полтора часа лету до Чечни военным «бортом», на той же полосе перегруз в армейскую «вертушку», подскок до места, десантирование на заранее подготовленную площадку, быстрый, на коротких дистанциях бой и мгновенная эвакуация на той же, которая еще не успела горючку сжечь, «вертушке».

И — обратным порядком: подскок «вертушкой» — военный борт — аэропорт Чкаловск — Лубянская площадь — лифт на третий этаж.

На все про все — пять часов с небольшим хвостиком.

Если, конечно, оставить за скобками многонедельную подготовку его людей, которые роют носом землю на месте.

И все — и будьте любезны — известный чеченский полевой командир Абдулла Магомаев сидит в Москве, на Лубянке, в его кабинете, сам не понимая, где он находится и как там оказался!

Но это все возможно лишь пока — пока стараниями Ходока и командированных в Чечню его ребят можно отслеживать местонахождение объекта.

А что будет завтра — неизвестно!

Так что тут лучше поторопиться!

Генерал вышел на начальство с очередным рапортом.

И получил по носу. Получив отказ!

Его ушедший по команде рапорт, побродив по этажам Лубянки, вернулся назад с облеченной в нейтрально-обтекаемую форму резолюцией:

«Считаю несвоевременным».

И роспись в пол-листа.