– Да, я читала. Наверное, лучшая книга из всех опусов такого рода. Не помню подробности, но не там ли Брэт Фаррар, двойник умершего мальчика, возвращается в родовое гнездо и притязает на все состояние и поместье? Согласна, написано на диво убедительно, но, черт возьми, мисс Дермотт, это же вымысел. В жизни у вас такое не получится! Настоящая жизнь – это вам не «Брэт Фаррар», это скорее дело Тичборна или история Перкина Уорбека[44]. Не могу припомнить, чем это окончилось для мнимого Тичборна, но бедный Перкин, кем бы на самом деле он ни был, кончил очень плохо.

– Дело Тичборна? А что это?

– Нашумевший процесс восьмидесятых годов прошлого века. Некий Роджер Тичборн считался утонувшим. Он должен был наследовать титул баронета и огромное состояние. А через много лет из Австралии приехал некто, заявивший, что он Роджер Тичборн, притом столь убедительно, что и по сей день многие считают, будто это он и был. Даже родная мать Роджера, которая была еще жива, ему поверила.

– Но поместье ему все-таки не досталось?

– Нет. Процесс тянулся много лет и стоил тысячи, и вся страна разделилась на два лагеря, но в конце концов он проиграл. Был приговорен к заключению. Вот вам настоящая жизнь, мисс Дермотт. Понимаете, что я имею в виду?

Она кивнула. Спорить с ней было все равно что колотить пуховую подушку. Вы из сил выбились, а подушке хоть бы хны.

– Да, разумеется. Несомненно, требуется везение и тщательное планирование. Но это то же самое, что убийство, верно?

Я остолбенела.

– Убийство?

– Ну да. Вы знаете только про те, которые были раскрыты. Никто и никогда не слышит про те, которые удались. Все подсчеты идут, так сказать, от противного.

– Допустим. И все же…

– Вот вы говорите, что этот «Брэт Фаррар» всего лишь выдумка и что в реальной жизни всякий, кто придет в чужую семью и станет утверждать, будто он… давно позабытый наследник, получит одни неприятности, как этот ваш Тичборн.

– Да. Безусловно. Юристы…

– Тут-то вся и прелесть. Вам как раз это не грозит. Здесь никаких юристов и в помине не будет, я уверена. Вся штука в том, что вы не станете притязать на владение чем-то, что уже досталось другому, вам не придется ни с кем сражаться. Единственная, кто хоть сколько-нибудь потеряет от вашего появления, это Жюли, а у нее и так своих денег хватает. Кроме того, она обожала Аннабель – и будет так рада видеть вас, что вряд ли хоть на минуту задумается о денежной стороне вопроса…

– Жюли?

– Младшая кузина Аннабель. Сейчас она не в Уайтскаре, но летом приедет. О ней можете не беспокоиться: когда Аннабель сбежала, ей было только десять или одиннадцать лет, так что вряд ли она помнит ее достаточно хорошо, чтобы вас заподозрить. Да и потом, с какой стати? Говорю же вам, никакого риска, сплошная надежность. Поверьте, мы с Коном ни за что не пошли бы на риск! Ведь это нам грозит все потерять. Вот увидите, на вашу долю не выпадет даже ни одного неприятного момента. Кроме помощников по хозяйству да работников на ферме, с которыми вам и встречаться-то практически не придется, вы будете по большей части общаться с Коном и со мной, а мы вам поможем всем, что только будет в наших силах.

– Не понимаю. Если Жюли там нет, то кого вы пытаетесь…

– Все дело в старике. Он так и не поверил, что Аннабель умерла. Не хочет, и точка. Поверьте, он не станет задавать вам никаких вопросов. У вас все получится.

Я ошеломленно уставилась на нее, не донеся сигарету до рта.

– Старик? Какой еще старик? О ком вы говорите?

– Старый мистер Уинслоу, ее дедушка. Я уже упоминала о нем. Он в ней души не чаял. Держал в своей комнате с полдюжины ее фотографий…

– Но ведь… Я так поняла, он скончался.

Моя посетительница удивленно воззрилась на меня.

– С чего вы взяли? Нет, жив, и еще как. – Внезапно губы ее изогнулись в слабом подобии той неприятной улыбочки Коннора, так неуместной на ее лице. – Можно сказать, он-то и есть основная причина всей этой… э-э, ситуации. Что заставило вас думать, будто он умер?

– Не знаю. Просто сложилось такое впечатление… Вы ведь говорили о «старике» в прошедшем времени. Сказали, «он был дедушкой Аннабель».

– В самом деле? Возможно. Но, разумеется, прошедшее время, – мягко пояснила она, – это из-за Аннабель.

– Да-да, теперь понимаю. Но просто это наложилось на впечатление, оставшееся у меня еще с воскресенья… ваш брат что-то такое говорил, уже не помню, что именно… Ну да, конечно, он сказал – точнее, чтобы не погрешить против истины, намекнул, – что является хозяином фермы. Нет, даже заявил открытым текстом, точно-точно.

Мисс Дермотт широко улыбнулась, и в первый раз за время нашей беседы лицо ее осветилось искренним чувством. Выражение у нее стало чуть изумленное, снисходительное и нежное, как у матери, наблюдающей за выходками нахального, но обаятельного отпрыска.

– Да, с него станется. Бедняжка Кон. – Она не стала развивать эту тему дальше, лишь добавила: – Нет, Уайтскар принадлежит не ему. Он всего-навсего управляющий старого мистера Уинслоу. Он… он даже ему не наследник.

– Понятно. О боже, теперь мне все ясно.

Я резко поднялась на ноги и отошла к окну. В одном из высоких унылых домов напротив кто-то вошел в спальню и включил свет. Прежде чем на окно упали занавески, я успела разглядеть до боли знакомые желтые обои со съежившимися зелеными и коричневыми пятнами, розовый пластмассовый абажур и отблеск полированного радиоприемника. Тут же включилось радио, и ночь наполнилась треском какой-то комедии. Где-то монотонно плакал младенец. На улице под окнами какая-то женщина звала ребенка громким и заунывным голосом уроженки севера.

– Что вам ясно?

– Не то чтобы очень много, – медленно отозвалась я, все еще глядя в ночь. – Просто то, что мистер Уинслоу – Кон – хочет получить Уайтскар и почему-то вбил себе в голову, будто ему это удастся, если я вернусь туда под именем Аннабель. Я так понимаю, если наследник не он, то, должно быть, Жюли. Но как, во имя всего святого, Кону поможет, если он вернет Аннабель и на пути у него будут стоять две наследницы, а не одна… – Я помолчала и тяжело докончила: – О боже, вся эта история просто фантастична. Ума не приложу, зачем я вообще вас слушаю.

– Необычна – возможно, но не фантастична.

Бесцветный голос у меня за спиной звучал так, словно речь шла о вязании. Я, не поворачиваясь, ждала, что будет дальше, прислонившись лбом к стеклу и невидящим взором глядя на движущиеся внизу огоньки машин.

– Но в сущности, вся эта семья весьма необычна, вы не находите? Уинслоу, невзирая на все их недостатки, никогда нельзя было назвать скучными… Послушайте еще немного, и вы поймете, чего мы с Коном добиваемся.