— Чего? — насупился Юрий.

— Того! — строго ответил Смотритель.

— Слушай, дед, — подал голос Колобок. — Давай я останусь, а?

Колобок совершенно не испытывал чувства вины за уничтоженный блокнот — это была не его вина. А остаться он предложил потому, что понял, что ни Эллина, ни Коновалов, ни Прыжок здесь не останутся — Смотритель этого не хочет. Значит, нужно было выбирать — либо Катя, либо он. И, быстренько взвесив все, Колобок решил, что от Кати в Срединном Мире пользы будет больше, чем от него. Да и не казался Смотритель таким уж страшным. Ну, старик — и что? Ну будет сидеть, трепаться, прошлое вспоминать, детей своих ругать или хвалить. Не страшно.

— Ты? — Смотритель с сомнением оглядел Колобка с ног до головы. И у того возникло отчетливое ощущение, что старик заглянул ему прямо в душу, пошарил там своими сухонькими пальчиками, переворошил все, что было... И очевидно, остался доволен.

— А что? А оставайся! — весело махнул рукой Смотритель.

Колобок криво усмехнулся.

— Ты не улыбайся, — покачал головой Смотритель. — Ты лучше давай дверь открывай. — Он кивнул в сторону лаково блестевшего на стене прямоугольника. — Раз ты со мной остаешься, то тебе как раз и открывать.

Колобок пожал плечами, шагнул к черной поверхности и надавил на нее ладонью. Он проделал это так быстро, что никто не успел ничего сказать или возразить. Прыжок только шагнул, пытаясь удержать Колобка. Его движение повторила и Катя. И краем глаза Прыжок заметил, как испуганно отпрянула в сторону Эллина.

Лаковая поверхность стены от прикосновения Колобка дрогнула, пошла волнами, отделилась и повисла в воздухе в нескольких сантиметрах над землей. Затем она стала совершенно белой и вдруг неожиданно стремительно рванулась вперед, сбив Колобка с ног. Прыжку даже показалось, что эта белая плоскость прошла сквозь Колобка. Так это было на самом деле или нет, он бы с уверенностью утверждать не мог. Но удар был очень сильным, Колобка отшвырнуло метра на два и с силой шмякнуло о белую поверхность равнины Острова. Звук от этого удара был таким громким, что у Прыжка даже уши заложило — словно колокол невидимый грянул над самой головой.

Колобок лежал раскинув руки. Прыжок хотел кинуться к нему, но Мархаэоль удержала. Прыжок же сейчас был в таком состоянии, что и не подумал даже огрызаться на нее.

— Колобок!.. — закричал он.

Но Колобок уже зашевелился, приподнялся на локтях и сел, обалдело мотая головой.

— Нормально, Прыжок, — пробормотал он. — Все о'кей...

Прыжок подозрительно смотрел на поднимающегося на ноги Колобка. Вид у него был неважный, но Колобок, судя по всему, довольно быстро приходил в себя. Вот только бледный он был очень...

— Точно нормально? — спросил Прыжок.

— Да говорю же тебе, — с досадой пробурчал Колобок. — Порядок...

— Вы уходите? — подал голос Смотритель.

Все разом, как по команде, посмотрели на открывшийся проем. Как-то боязно было после всего случившегося идти туда. Поэтому все, даже Прыжок, невольно вздохнули с облегчением, когда Мархаэоль спокойно подошла к проему и шагнула внутрь. Прыжок моментально последовал за ней.

В здании царил спокойный, умиротворяющий полумрак. Большая и совершенно пустая комната, полная тишина... А в центре комнаты на полу четко выделялся белый круг, казавшийся на этом фоне очень ярким.

— Нам туда, — указала Мархаэоль и первая направилась к кругу.

Едва нога ее коснулась белой поверхности, как Мархаэоль исчезла. Прыжок обернулся и увидел стоявшего в дверном проеме Колобка.

— Валите отсюда! — с деланой беспечностью сказал он.

Прыжок помахал ему рукой.

— Давай, Прыжок, отваливай! — махнул в ответ Колобок. — Еще увидимся!..

Прыжок кивнул, хотя и не поверил этим словам. Но уже одно то, что Колобок останется жив, его немного успокоило. И Прыжок, задержав дыхание, ступил в белый круг...

* * *

...И снова знакомый уже и потому не кажущийся страшным или опасным бесконечный туннель. Мягко пульсирующие полупрозрачные стены вызывают приступ тошноты. Боль в груди, уплывающее сознание, головокружение. Туннель узок, и до его стен можно дотронуться рукой. Но не хочется — противно. Непонятно почему всплывают в мозгу ассоциации с живым существом — словно чьи-то гигантские внутренности.

Туннель становится шире, движение убыстряется. Полет делается все стремительнее, за мельтешением полупрозрачной мишуры уже ничего невозможно разобрать.

И вот стены расходятся, и вокруг повисает белесый густой туман. И сразу же приходит понимание того, почему первые секунды пребывания на Острове показались такими знакомыми — точно такой же туман, густой и тягучий; точно такое же ощущение падения. Но сейчас это ощущение не проходит, а нарастает. Скорость полета увеличивается еще больше.

Внезапно туман исчезает на несколько секунд, и перед глазами возникает чернота. Она окружает со всех сторон, но почему-то нет никаких сомнений в том, что эта чернота — небо. И в нем вспыхивают, переливаются, гаснут и исчезают странные символы, содержащие в себе непонятную угрозу.

Краткий миг — и вокруг снова черно, но уже от плит, которыми выложены стены следующего бесконечно длинного туннеля. Затем следует яркая вспышка, от которой хочется закричать. Еще один приступ тошноты и боли в груди. Головокружение становится нестерпимым. А затем следует сильный удар по ногам.

Прыжок не устоял и рухнул на колени, больно ударившись об осколки битого кирпича...

Прыжок закашлялся, и его едва не вырвало. В голове гудело, губы пересохли. Он стоял на коленях, упершись руками в землю, и тупо мотал головой. Казалось, что стоит ему встать, как в мозгах что-то взорвется, разнеся голову на мельчайшие кусочки.

Прыжок почувствовал прикосновение. Чьи-то мягкие и заботливые руки легли ему на плечи, принялись массировать затылок. Прыжок неразборчиво промычал. Он понял, кто это — Мархаэоль. Но сейчас Прыжку совершенно не хотелось ее помощи. Он желал справиться со своей проблемой сам, без нее.

Прыжок открыл глаза. Битый кирпич, пыль, грязь...

Он поднял голову и посмотрел вверх — серое небо, едва видимый сквозь тучи диск солнца.

Прыжок огляделся. Очень знакомое место. А, ну да... Отсюда же они отправлялись в Багнадоф. Когда? Давно. Очень давно...

Прыжок заметил свой автомат, лежащий рядом, сел и с большим трудом подтянул его к себе. Затащив автомат на колени, он первым делом проверил, снят ли тот с предохранителя. Затем посмотрел на остальных.

Эллина выглядела жалко — другого слова и не подобрать. Внешность, полученная ею в Антааре, сохранилась. Только вот сейчас, на фоне мусора и битого кирпича, скорчившаяся в комок и слабо постанывающая, выглядела она далеко не самым лучшим образом.