– А может, все же в полицию заявить?

– Ты бредишь, Варенька? – обернулся он к ней. – Тогда точно малыша нам не видать живым. Я немного знаю о таких, как они. Наслышан. Последний раз за малышку Орлову просили полтора мильона.

– Какой ужас. Они что же, постоянно детей крадут?

– А им что? Деньги-то богатые родители немалые выложить за свое чадо могут. Ты не переживай, золотце, я сейчас же отпишу поверенному. Деньги будут у меня уже к вечеру. И скоро Гришенька будет с нами. – Он продолжил свое краткое послание и уже через миг, поставив своей вензель, посыпал бумагу песком. Вновь кинув взор на ходящую по ковру дочь, как-то обеспокоенно заявил: – Только одного не пойму…

– Чего же?

– Отчего ты должна нести. Наверное, лучше было бы, чтобы Харитон отнес или на худой конец я. Но… – он чуть замялся, тяжко вздохнув и вновь бросив жуткий взгляд на послание похитителей, глухо добавил: – Но условие слишком ясное. Что ты…

– Я пойду, батюшка, я не боюсь их. Если мой малыш у них…

– Боюсь я! – поцедил он. – За тебя, моя девочка.

Он проворно встал, оставив свое послание на секретере, и, вновь заключив дочь в свои объятья, начал успокаивающе гладить по распущенным темным волосам.

– Но придется, похоже, тебе самой. А то как бы чего дурного не вышло.

На пороге появились приказчик и главный конюх.

– Позвольте доложить, ваша милость? – спросил приказчик.

– Да? Я позвал вас… – начал Дмитрий Григорьевич.

– Все знаем, барин. Так вот хотел сказать, что Лукерья Ильинична сегодня поутру выходила через ворота около пяти утра с большой корзиной яблок, оттого сторож пропустил ее беспрепятственно.

– Насколько большой корзиной? – поинтересовался тихо Андреевский, уже прекрасно понимая, как незаметно пропал внук из усадьбы.

– Как раз по размеру малыша, коли тот спит.

– Ясно.

– Она что же, положила сверху на него яблоки и вышла? – в ужасе пролепетала Варя.

– Похоже на то, моя канареечка…

Опасливо озираясь по сторонам, Варя, быстро ступая по жухлой траве, бежала по тропе. Она знала, что могила графини чуть впереди справа, ведь еще днем ездила сюда с лакеем и, изучив все надгробия, определилась с местом, на которое теперь следовало явиться.

Она шла одна по широкой дорожке между богато украшенными надгробиями и крестами, озираясь по сторонам. Отец и пятеро слуг, как и было велено, остались за оградой кладбища и в эту минуту смотрели на то, как она удаляется. Следовать за девушкой даже тайком они не решались. Так как полчаса назад Варя устроила целую истерику отцу, чтобы никто даже не пытался идти за ней, чтобы уберечь от злодеев. Она очень боялась за сына и, как безумная, твердила, что если похитители вдруг заметят кого-либо рядом с ней, то с малышом что-нибудь может случиться. Андреевский, скрипя зубами и изначально решив все же тайком проследить за любимой дочкой, дабы не дай Бог и с ней чего дурного не вышло, все же уступил ее слезам и требованию пустить ее на это зловещее кладбище одну.

И вот сейчас она следовала в нужном направлении, нервно кусая губы и яростно сжимая в руках ридикюль с многочисленными банкнотами. Ее плащ развевался за спиной, и она совсем не жаждала прикрываться им от осенней прохлады. Тело и душа горели слово в огне из-за переживаний за Гришу. Уже спустя несколько минут она остановилась у надгробия Шереметьевой и, нахмурившись, осмотрелась. Кроме могил и немногочисленных деревьев, росших в удалении друг от друга, никого не было видно.

Так она стояла около четверти часа, неспокойно переминаясь с ноги на ногу и смотря по сторонам. Она уже начала сильно зябнуть, когда вдруг на дорожке сбоку, далеко впереди, увидела фигуру человека с фонарем, который следовал в ее сторону. Похолодев и понимая, что, наверное, это и есть «тот» или «те», кто ей нужен, она притиснула к себе ридикюль, вперилась убийственным взором в этого человека и замерла, словно пантера перед прыжком.

Чувствуя, что внутри растет беспокойство и негодование, а сердце стучит как у зайца, она следила за приближающейся к ней фигурой пару минут. Но вдруг раздался еле слышимый шорох позади, и в следующий миг к ее лицу жестко прижали ткань. Уже через секунду, не успев ничего понять и едва вдохнув удушливого мерзкого запаха, Варя потеряла сознание.

1775 год, Сентябрь,

утро после назначенного выкупа

Когда она пришла в себя, она увидела перед собой руки в черных перчатках, спокойно лежащие на мужских коленях. Ощущение покачивающегося экипажа, который вдруг жестко подпрыгнул на ухабистой дороге, окончательно вернули Варю в реальность. Она чуть приподняла голову, с непониманием оглядывая коренастого мужчину с кроткой жидкой бородкой и усами, с жестким взором, сидящего напротив.

– Вам лучше, барышня? – раздался скрипучий голос мужчины.

Пару раз моргнув, Варя провела глазами по сторонам, отмечая, что полулежит на спинке сиденья в карете.

Неприглядного вида субъект в поношенной одежде и с красным шрамом на лбу занимал место напротив и как-то неприятно сверлил ее взглядом. Карета вновь подскочила на ухабе, и Варя, кинув взор в оконце, отметила, что экипаж несется с бешеной скоростью по пыльной дороге.

– Вроде, – промямлила она, уже окончательно приходя в себя и садясь прямо.

– Наконец-то вы очнулись, а то я уж подумал, что мои люди переборщили с настойкой.

– Вы кто? Что я здесь делаю? – хрипло спросила она, сглатывая ком в горле, и тут ее осенило. – А-а-а-а… Вы тот мерзавец, который вымогает деньги за моего сына? Так?

– Деньги тут ни при чем. Можете проверить свой ридикюль, все целехонько.

– Тогда что вам надо от меня?

– Вы должны нас извинить, барышня. Но нам пришлось увезти вас насильно, чтобы выполнить поручение. По собственной воле вы не поехали бы с нами. Выкуп лишь был приманкой, чтобы увезти вас.

– Кто вы такой, черт вас подери?! – вспылила она яростно и резко схватилась за ручку, намереваясь распахнуть дверцу. Но та оказалась заперта. – Немедля остановите карету! Я не намерена никуда ехать с вами!

Мужчина с жутковатым веснушчатым лицом удивленно оскалился и заметил:

– Не думал, что дамы вашего круга знают такие бранные слова.

– Сейчас ты еще не то узнаешь, негодяй! – процедила Варя и, увидев свой ридикюль, схватила его. Она быстро проверила его, деньги были на месте. Вновь устремила взор на мужчину. – Вы похититель?

– Можно сказать и так, – неприятно усмехнулся он вновь. – Я дожидался, пока вы придете в себя, чтобы сказать о том, что вам предстоит долгое путешествие. Вы должны успокоиться и смириться. Здесь вам ничто не угрожает. Как только мы достигнем нужного города, мы передадим вас в руки того, кто заказал ваш вояж.