Орден молча внимал ей – перед ее взглядом все жрицы слились в некое единое существо в светлых одеждах. Арик передал Тилию на попечение стражников и, стиснув челюсти, с непроницаемым лицом возвышался над собравшимися.

– Процесс уже запущен. Если мы сможем в достаточной степени проредить Диколесье, Короли смогут вернуться домой. – Нив сглотнула. – Рэдарис сможет вернуться домой.

Кири повернулась к Нив, в глазах ее плясали искры. Но новая Верховная жрица не произнесла ни слова.

– Корабль отправится в Рильт через полчаса. – Нив двинулась к лестнице, ведущей к выходу из Храма. Последние слова она бросила через плечо, и они эхом отрикошетили от мраморных стен. – Вы можете присоединиться к нам или уйти.

Ее разбудил шорох ткани по дереву. Рэд захлопала глазами, щурясь от бьющего в них бледно-лилового света. Эммон – на другом конце комнаты – сел, потирая лицо рукой. Затянул волосы в неаккуратный хвост на затылке – на спине перекатились могучие мышцы.

Вот уже две недели, с тех пор как Рэд сказала Эммону, что он должен больше спать, она наблюдала этот утренний ритуал. И каждое утро, глядя на его обнаженную спину в отблесках огня из камина, Рэд чувствовала, что щеки ее начинают пылать.

Эммон встал, покрутил головой, размял плечи – тело затекало после ночи, проведенной на полу. Рэд знала, что он будет делать дальше – каждое движение. Мгновение Эммон постоит у камина, окончательно просыпаясь. Затем вытащит рубашку из кучи одежды на полу, которая так и не перекочевала в шкаф. С непроницаемым лицом кинет взгляд на кровать и тихонько, чтобы не разбудить Рэд, спустится по лестнице.

Но сегодня все пошло по-другому. На полпути к шкафу Эммон обулся, а из шкафа достал черную рубашку и пальто. Верхний ящик скрипнул, когда он его открыл. Эммон тихонько выругался себе под нос, покосившись на кровать.

Рэд не стала прикидываться спящей, но и не шелохнулась.

– Куда собираешься?

Эммон выдвинул ящик до конца.

– Я не хотел разбудить тебя.

– Ну, скрипучий ящик отлично справился с этой задачей.

Эммон фыркнул, потянулся к вышеупомянутому скрипучему ящику. Достал оттуда кинжал в ножнах, повесил его на пояс.

– Нам нужны припасы. Я иду на Край.

С тех пор как Айла умерла, Рэд еще ни разу не выходила из замка. Она проводила время, блуждая между их комнатой и библиотекой. Иногда заглядывала в башню, ожидая найти там записку от Эммона о предстоящем уроке, но их так и не было, ни одной.

Она чувствовала себя потерянной, почти несуществующей. И при мысли о возможности заняться хоть чем-то у Рэд даже дыхание перехватило.

– Возьми меня с собой.

Он промолчал. Но отказ светился в его глазах. Эммон уже собирался отрицательно мотнуть головой, когда Рэд села на кровати. Простыни сползли с нее.

– Пожалуйста, Эммон.

В голосе ее явно слышалось отчаяние. Эммон вздохнул, глядя в потолок.

– Хорошо. – Движением подбородка он указал на шкаф. – Одевайся. Встретимся внизу.

Рэд подошла к шкафу, схватила одну из рубашек Эммона и брюки, которые, к своей невероятной удаче, нашла в глубине той же кладовки, где лежало платье Мерры. Эммону пришлось извлечь сапоги девушки из захваченной лесом комнаты, поскольку те, которые он ей дал, оказались слишком велики. Кожа на этих вытащенных из пасти леса сапогах пришла в самый плачевный вид, но ходить в них было можно. Также Рэд выудила из шкафа свой плащ.

Эммон посмотрел на него, поджал губы.

– На Краю есть портниха, – осторожно, словно опасаясь, что на любом слове Рэд перебьет его, сказал он. – Если ты… если тебе захочется починить его, она могла бы это сделать.

Рэд нашла время и постирала плащ, смыв с него всю грязь своих безумных метаний по Диколесью в тот самый первый день. Но на изувеченной острыми шипами ткани остались дырки, нити свисали с разлохмаченных краев. Рэд провела рукой по шершавой ткани.

– Это было бы неплохо.

Эммон кивнул и начал спускаться по лестнице.

– Найди кинжал себе по руке, – крикнул он оттуда. – И ножны для него.

* * *

Эммон и Рэд шли по Диколесью. Единственным звуком в царящей тишине был шорох листьев под сапогами.

Ножны, которые выбрала Рэд, предназначались для ношения на бедре – они застегивались вокруг ноги, как кожаные кандалы. Раньше ей не приходилось выбирать себе кинжалы и ножны для них. Это оказалось страшно неудобно, к тому же ремень от ножен натирал.

– Ты можешь надеть ножны на руку, если хочешь, – произнес Эммон – темная фигура в тумане впереди нее. – Сложнее будет доставать кинжал, но зато ты не будешь хромать на ходу.

– А мне придется его доставать?

– Сомневаюсь, но лучше быть наготове.

Рэд сжала в пальцах рукоять кинжала. Форма была непривычной.

– Я удивлена, что ты вообще позволил мне его носить, – сказала девушка. – Со всем тем риском, что таит в себе пролитие моей крови.

Эммон остановился, глянул на нее через плечо:

– Полагаюсь на твою осторожность.

В его тоне не было и намека на игривость.

Рэд отпустила рукоять.

Они шли через лес и очень уютно молчали. Сохранилась лишь некоторая напряженность, вызванная тем, что Эммон отдалился от нее: со дня смерти матери Рэд его почти не видела. Они перекидывались парой слов, когда сталкивались в Крепости, но ничего похожего на откровения, которыми они обменялись в тот день, когда вместе исцелили страж-древо и Эммон показал Рэд зеркало. Ландшафт их отношений изменился, горы превратились в долины, и поскольку Эммон избегал ее, у Рэд не было возможности выучить новые маршруты. Наверное, это не должно было ее ранить – но это ранило. А эта его осторожность, с которой он держался! Эммон как будто точно вымерил расстояние, на котором он хотел от нее находиться, и строго соблюдал его. Это было очень болезненно – и очень раздражало.

– Вот почему тебя не было видно последнее время? – спросила Рэд. – Ходил на Край?

Ну уж по крайней мере язык его тела она уже успела выучить. Вот его плечи напряглись – беспокойство. То, как он ссутулился, – смирение.

– Я знаю, что вы не были близки, но она была твоей матерью, – мягко, в противовес ее резкости, ответил он. – Я тут все тебе запутал. Думал, тебе нужно время.

– Время насидеться одной? – Рэд произнесла это тихо, но на фоне безмолвия Диколесья слова прозвучали очень весомо.

Эммон наклонил голову. Облачко пара вырвалось у него изо рта.

– Я не знал, хочешь ли ты, чтобы я околачивался вокруг, – пробормотал он. – Потому что я… Я – причина того, что вы не были близки.