Он поцеловал ее, и эта сила вырвалась наружу, словно буря, захлестнула их. Их тела слились в единое целое, полностью отдавшись страсти, еще более обострившейся в предвкушении близкого расставания. Влечение ее души соединилось с влечением ее тела в стремлении достигнуть высшей степени наслаждения.

Его горячие поцелуи вселили в нее надежду, что это наконец-то произойдет. Риз словно предупреждал, что пути назад нет. Ее страхи и его порядочность слишком долго мешали им преодолеть последнюю преграду, но сегодня ночью она будет сметена вихрем их чувств. Наконец-то!

Она чувствовала Риза каждой клеточкой своего тела, ее кожа ощущала прикосновения его шероховатой кожи, волос, одежды, все ее тело пело в предвкушении водопада прекрасного и неизведанного. Тонкая кожа шеи принимала на себя тепло его дыхания, прикосновения языка разжигали благословенный огонь в ее крови, а руки обнимали представшее перед ней в его облике воплощение ее любви, требуя все большего.

Их страсть стала дикой, нетерпеливой, необузданной. Он целовал и прикасался к ней так, словно хотел поглотить ее целиком, и ее сердце только радовалось этому, моля, чтобы он взял ее всю без остатка; душа жаждала воссоединиться с ним.

Ей нужна была большая близость, полное единение. Она судорожно цеплялась за его одежду, пытаясь разрушить последнюю преграду на своем пути. Каким-то образом им удалось избавиться от блузы и сорочки, не разрывая объятий, и Джоан прижалась ладонями и губами к его обнаженной груди, с наслаждением ощутив запах и соленоватый привкус его кожи, биение сердца.

Он крепко прижал ее к себе, целовал ее волосы, ласкал, спускаясь все ниже и ниже. Джоан нравилось, как тело Риза реагировало на прикосновения ее языка, как оно напрягалось, как учащалось его дыхание. Она хотела, чтобы его руки как можно быстрее достигли заветной цели и поглаживала его, стараясь возбудить еще сильнее, так что мышцы его тела напрягались под ее ладонями.

Но он не спешил, дразня ее тело, заставляя его ждать. Ее тело пульсировало от страстного желания, вожделение сводило с ума. Она открыла глаза и заметила, что Риз с наслаждением рассматривает ее покачивающееся, дрожащее от страсти тело.

– Пожалуйста, прикоснись ко мне там. Я умру, если ты этого не сделаешь!

Его рука переместилась, глаза загорелись: он наблюдал за ее реакцией. Она позволила ему смотреть, позволила слушать. Слабея в его объятиях, она отдалась во власть мучительного томления, но она сама хотела этого.

Он поднял ее и посадил на скамью рядом с окном.

– Здесь и сейчас, до кровати слишком далеко.

Он придвинул ее к себе так, чтобы она обвила его по бокам ногами, как это было в то воскресенье в тени куста боярышника, а Риз немного приподнял ее, чтобы иметь возможность целовать ее великолепную грудь. Джоан взялась руками за подоконник, и пока ветер дразнил ее разгоряченную кожу, забылась, вся отдавшись волшебным чувствам, которые порождало в ее теле порхание его языка в то время, как он стаскивал с себя оставшуюся одежду.

Ее грудь никогда прежде не была настолько чувствительной: она вся дрожала от сладкого томления. Рассчитывая помочь ему достичь такого же исступления, она протянула вниз руку и, лаская, коснулась пальцами еще не успевшую освободиться от одежд бугрящуюся плоть. Он не препятствовал, лишь стремился побыстрее скинуть с себя остатки одежды.

Они наслаждались ни с чем не сравнимой близостью, слившись в сладостном единстве чувств. Язык и пальцы, поглаживающие и ласкающие ее соски, гибкие пальчики, нежно сжимающие его восставшую плоть… Он дразнил ее обезумевшее тело до тех пор, пока каждый ее выдох не начали сопровождать крики.

Он убрал ее руку и положил обратно на подоконник.

– Хватит. Я хочу, чтобы ты делала это не рукой.

Она застыла в ожидании, возбужденная и беззащитная, а он продолжал доводить ее до сладостного умопомрачения и языком, и рукой, действуя с каждым разом все более изощренно. Желание, прежде разлитое по всему телу, теперь сосредоточилось ниже, там, где он ласкал ее раньше. Она снова и снова вспоминала те ощущения, что рождались в ней от тех его прикосновений, и не могла сдержать возбужденных стонов. Мольбы и признания лились из ее уст нескончаемым потоком.

Другая его рука настойчиво ласкала внутреннюю сторону ее бедер, и от всего этого Джоан, истомленная ожиданием, кричала от нетерпения. Отвечая ее желаниям, его рука переместилась выше, пальцы глубоко погрузилась в ее плоть. Джоан испустила стон облегчения.

Но это оказалось всего лишь короткой передышкой. Его медленные уверенные прикосновения опять оживили ее тело, и оно запульсировало с новой силой, стало невероятно чувствительным, сводя ее с ума, доводя до неистовства. Вожделение съедало ее, ноги дрожали от напряжения, и она закричала, не в силах сдерживать себя. Вся она, ее тело и душа, сердце и разум, ее настороженность, интуиция и опыт соединились во всепоглощающем безрассудном желании.

– Сейчас, – молила она, – сейчас, не жди! Я хочу тебя сейчас! Сейчас!

– Хорошо, Джоан. Сейчас!

Так же как и она, Риз едва мог говорить, в горле пересохло, дыхание было частым и прерывистым. Он крепко взял ее за бедра и передвинул ниже.

Прежде чем войти в нее, он на мгновение остановился, наблюдая за ее реакцией: она с нетерпением ждала продолжения, ничуть не опасаясь его, не вспоминая о прошлом. Джоан знала, что в этот раз прошлое не сможет омрачить их счастья, но отдала должное той нежности, с которой он заботился о ней. Она не сомневалась, Риз остановился бы, если бы к ней вернулся прежний страх.

Она спустилась ниже, наслаждаясь прекрасным ощущением в воцарившейся тишине. Тело все еще просило большего, но они оба ждали, сохраняя неподвижность в крепких объятиях.

Наконец-то! Чувства обострились до предела, стали глубже и насыщенней. Оба они впитывали окутавшую их светлую печаль, которая делала эту ночь такой важной для обоих. Она чувствовала, как сильно его желание пережить все вместе с ней. Пусть так и будет, ведь другого шанса им уже не представится.

Риз крепко поцеловал ее, затем нежно приподнял и показал, как двигаться.

– Иди ко мне, любимая! Забудь обо всем! Я хочу увидеть, как страсть освободит твои чувства.

Они начали – медленно, наслаждаясь сладостным единением, не только физическим, но и духовным, пропитанным настолько глубокими чувствами, что сердце Джоан было готово разорваться на части. Любовь и радость, тоска и сожаление слились в ней воедино. Их сердца стучали в унисон, а желания и чувства только приближали друг к другу.

Напряжение нарастало, становилось невыносимым. Все другие желания Джоан улетели далеко-далеко, осталось только одно. Все ее существо было поглощено ритмом их с Ризом движения и жучим стремлением достичь вершины блаженства. Джоан уже не контролировала своего тела, но Риз еще держался: сжимал ее бедра, не давая ей раскачиваться, сдерживая ее в те моменты, когда ей казалось, что она уже не может терпеть. Затем его страсть потребовала от нее большего. Сила желания подтолкнула его тело в поисках той свободы, о которой он говорил. Он более не препятствовал Джоан. У нее уже не осталось сил на крики и мольбу, в экстазе она хваталась за воплощенную в Ризе реальность.