Обыскав верстак и землю вокруг него в поисках инструментов, которые он нашел прошлой ночью, убедился, что они исчезли, как и все остальное. Усевшись на скамью, он, наконец, признал правду.

На мгновение он испытал совершенный, неестественный покой, а затем взорвался от яростного негодования.

Она все-таки сделала это! Довела все до конца, отдав всю себя и забрав всего его, а потом ушла. Позволила ему познать рай, а потом снова швырнула его в чистилище. Только теперь ему будет еще хуже, потому что теперь он точно знал, что потерял.

Он вспомнил, как они любили друг друга в последний раз. Он принял ее объятия за согласие. Сказал ей, что она должна остаться, и решил, что она согласилась. Каждый поцелуй, каждое прикосновение, казалось, сулили им счастливое будущее. Не навсегда, но хотя бы на какое-то время. Черт побери, больше чем на одну ночь!

Взбешенный, он расхаживал взад-вперед, не в силах устоять на месте. Ему хотелось кого-нибудь ударить. Он бы с радостью вырвал с корнем дерево, если бы это облегчило его страдания, погасило гнев.

Она была далеко, бог знает где, запуганная и не знающая покоя. Она забыла про свой страх на несколько часов, узнала вкус свободы, но прошлое снова сковало ее. Неужели она не поняла его прошлой ночью, когда он сказал, что разберется с этим человеком?

Он вернулся в кухню, охваченный сумбурными, противоречивыми чувствами: злость и беспокойство, рвущая сердце любовь и испепеляющая разум горечь, безропотное смирение и кипящая решимость. Все это сталкивалось, смешивалось и соединялось, заставив его, в конце концов, принять решение.

Джоан не приняла его помощи, это просто было выше ее. Она могла не позволить защищать ее, но он не был слабаком и не нуждался в ее разрешении, чтобы покончить со всем этим.

Она бежала от Ги Лейтона, но этого человека поддерживала иная, могущественная, рука, и теперь пришло время свергнуть ее владельца. Риз так и собирался сделать, и только необходимость защищать Джоан отвлекала его от дела. Раз она отказала ему в этой чести – этом праве, черт побери! – он приведет в движение план, который доведут до конца Аддис и Эдуард.

Он умылся, побрился и приготовился посетить великого мужа. Повторив слова, которыми он убедит Мортимера покинуть Вестминстер, Риз заставит узурпатора бояться за собственную безопасность и таким образом сделает его уязвимее.

Все то время, пока он пытался заставить себя думать о деле, в глубине его сознания роились воспоминания о Джоан, о прошлой ночи, о том, что он так недолго держал в своих руках, а теперь потерял навеки.

Он направился к конюшне, чтобы оседлать коня. На пороге остановился и бросил взгляд на кухню. Он ожидал, что призраки ее смеха и запаха наводнят этот дом после ее ухода, но от нее ничего не осталось. Абсолютно ничего.

Она унесла все с собой. Все вещи, даже свой запах. Не осталось ни единого доказательства того, что она была в его жизни. Охваченная страхом, она порвала со всем окончательно. Смело и бесповоротно.

Риз застал Мортимера в его саду, где тот, удобно устроившись под балдахином, ел фрукты. Риз отведал предложенных ему плодов, выпил вина, затем вынудил Мортимера спросить его о новостях в столице и позволил заподозрить, что Риз что-то скрывает. В ответ на провокационные вопросы каменщик выдавал сведения по частям, почти оправдываясь. Он не придавал этому значения и рассказывал о смутных слухах и подслушанных пустяках. Он высказал свое собственное мнение, что это лишь много шума из ничего.

К тому времени, как Риз откланялся, Роджер Мортимер, граф Уэльской марки, любовник королевы и самый могущественный человек во всем королевстве, пришел в крайнее волнение. Этот глупый шпион только что подтвердил его собственные подозрения. Тупоголовый каменщик просто не осознавал важности того, что только что рассказал.

А Риз направился к ближайшей двери во дворец, обдумывая свой следующий шаг.

Его роль была сыграна, остальное будет делом короля и его рыцарей. Он даже не обязан докладывать о своей встрече. Когда Мортимер покинет Вестминстер, Аддис будет знать, что делать.

Больше он им не нужен. Никому не нужен. А это давало ему свободу, свободу дать выход своей ярости. Именно сейчас его ярость требовала от него пойти к человеку, который сломал жизнь беззащитной женщины, и наказать его.

Не Мортимера, Аддис был прав, и рука убийцы здесь не поможет, но где-то во дворце находился другой мужчина, предвкушающий, какое удовольствие получит его извращенная душа от насилия над слабостью.

Джоан убежала, но на этот раз бегство не означало, что она в безопасности.

Риз начал разыскивать владельца красивого, но хищного лица. Пламя справедливости пылало в его сердце как никогда прежде. Может быть, это будет последнее, что он сделает в своей жизни, но он сделает так, что Ги Лейтон не сможет больше преследовать детей Маркуса де Брекона.

Он спросил проходившую мимо служанку, где найти Ги Лейтона. Женщина направила его к покоям, предоставленным гостю Мортимера.

Никакой гарантии, что этот человек окажется там, не было, но Риз все равно пошел. Неважно, где он найдет его. Уединенность покоев, конечно, сыграла бы ему на руку, но, если бы ему пришлось сразиться с ним посреди королевского двора – он бы так и сделал.

На стук в дверь никто не ответил. Риз уже хотел уйти, как вдруг, едва проникая сквозь толстое дерево, из-за двери донесся слабый звук.

Он осторожно приоткрыл дверь и услышал тяжелое дыхание, прерываемое отчаянными всхлипываниями.

Он толкнул дверь, и она распахнулась, открывая ужасную сцену: кровь, алая, совсем свежая, увеличивающаяся лужа крови, в которой лежит тело Ги, медленно приближается к корзинке Мойры.

Женщина, глядящая вниз широко открытыми, ничего не видящими глазами.

Он шагнул внутрь и быстро закрыл дверь. Джоан не отреагировала на звук. Она не отрывала взгляда от неподвижного тела Ги и его закрытых глаз. Ее лицо было так бледно, что казалось белее, чем у ее врага. Ее негнущиеся руки свисали вдоль тела, словно она едва удерживала равновесие. Она неровно дышала, прерывисто всхлипывая.

Ее рука и коричневое платье были заляпаны кровью – она решила стать своим собственным рыцарем.

Наконец Джоан почувствовала, что не одна, и обратила на него изумленные глаза. И тут он увидел, как низко сползла ее мантилья, открывая красные отметины на коже там, где горло сжимали чьи-то пальцы. Он бы убил этого человека в ту же минуту, если бы Джоан уже не позаботилась об этом.

– Он мертв, – прошептала она.

– Да, кажется, он действительно мертв. Гореть ему в аду.

К черту Ги Лейтона! Единственно важным было спасти ее от разоблачения, а времени для этого было не так много. Он шагнул к сундуку, распахнул его и стал выбрасывать наружу всю одежду, пока не нашел плащ.

– Ты должна немедленно покинуть дворец. Кто-нибудь видел, как ты входила?