– Ты не посмеешь. Он этого только и ждет.

– Мы больше не будем скрываться, как преступники. Я – не буду.

– Ты еще ребенок.

– Я уже вырос и знаю, что у меня нет другого выбора. Она схватила его за руку.

– Он знает, что мы здесь, он видел меня. Ты понимаешь, как это опасно? Он будет искать и выжидать. Ты не сможешь застигнуть его врасплох.

– Я и не собираюсь. Я не какой-нибудь трус, чтобы нападать из-за угла.

Святые угодники.

– С тобой будет то же, что с Пирсом. Ты все забыл? Ослеплен гордыней? Тебе с ним не справиться. Он убьет тебя.

– Значит, я погибну как честный воин на виду всего мира, но, прежде чем я умру, все узнают, кто он и что сделал. А ты останешься жить и расскажешь все остальное, – он протянул руку и погладил ее по волосам. – Все остальное. То, что случилось с отцом и другими воинами, можно оправдать войной, но то, что случилось с тобой… Боже милостивый, он знает. Всегда знал. И теперь он хочет предпочесть смерть жизни с этим знанием без возможности отомстить.

– Не делай этого ради меня. Я ведь осталась жива, и ты тоже. Мне не нужна твоя безрассудная смелость.

– Женщинам она никогда не нужна. Вот почему мужчины не спрашивают у них разрешения, я и не спрашиваю его у тебя. Я просто говорю, потому что пообещал тебе.

– Ты погибнешь. Неужели ты все еще остаешься зеленым юнцом и не понимаешь этого? Ничего не изменится от того, бросишь ты ему вызов принародно или нет. Ничего.

– Многое изменится. Несмотря на мою молодость, он не сможет устоять и выйдет со мной на бой; и все, кто увидит это, будут знать, что он убийца.

– В лучшем случае, ты заденешь его честь. Неужели ты думаешь, что такого человека, как он, волнуют вопросы чести?

– Важно то, что вопросы чести волнуют меня.

Он не слушал. Его гордость сделала его глухим. Джоан сжала его руку так крепко, что ее пальцы впились в его ладонь.

– Умоляю тебя, не делай этого, не оставляй меня одну.

– Ты не останешься одна. Когда все откроется, Королевский Совет позаботится о твоей безопасности. Они найдут тебе сильного мужа, который сможет защитить тебя и наши земли до тех пор, пока у тебя не родится сын.

Марк не понимал. Полный юношеского безрассудного героизма, он не представлял себе, что все будет совсем не так. Он был совсем ребенком, когда это произошло, и не осознавал, что каждым шагом Ги управлял другой человек. Человек, который с удовольствием похоронит и ее брата, и ее и просто отмахнется от тех вопросов, которые вызовет дерзкий поступок Марка.

Это была ее вина. Она поддерживала гордость Марка, дуя на ее угольки всякий раз, когда нищета угрожала погасить ее. Она подпитывала его гнев рассказами о зверствах Ги. Она никогда не пускала его дальше, чтобы он не увидел далекую руку, которая руководила всеми событиями.

А теперь было слишком поздно. Целый день он готовился и теперь принял нелегкое решение. Перед ним сиял путь героизма, и он не стал бы слушать слова, убеждающие его в том, что это бессмысленно.

Она могла его понять. Ведь в течение трех лет она и сама не видела этого. Поглощенная своей ненавистью к Ги, она не замечала того, что стояло за ним, мечтая о том, чтобы уничтожить меньшее зло, тогда как большее зло являлось источником власти.

– Подожди один день. Дай мне один день, умоляю тебя. Я все исправлю.

– Ты не можешь за один день сделать того, что не произошло за три года.

– Я смогу. Я знаю как.

– Если ты думаешь купить услуги рыцаря, выбрось эту идею из головы. У тебя нет денег, а я не позволю тебе рассчитаться за труды ничем другим.

– У Риза есть деньги.

– У него их нет. Он потратил их, чтобы купить плиточную мастерскую, чтобы его красивая любовница могла заниматься своим ремеслом и была привязана к нему. Я слышал, что ему это стоило двадцать фунтов. Сомневаюсь, чтобы у твоего каменщика было припрятано что-то еще под половицами.

Это известие оглушило ее. Джоан не думала о цене мастерской и о том, какие убытки она принесет своему хозяину после ее исчезновения. Это стало еще одной каплей в чаше ее страданий.

– Все равно я прошу один день. Я знаю другой способ все уладить. Если я не права, если у меня не получится, один день ничего не изменит. На самом деле, этот день только все упростит. Тебе не придется искать Ги, потому что он будет ждать тебя сам. Послезавтра возле Темпля. Он думает, что мы придем в девять.

Марк от удивления вскинул голову.

– Ты говорила с ним?

– Да.

– Ты пообещала ему это?

– Чтобы выиграть время и дать нам возможность уйти.

– Что еще ты ему пообещала? – в его голосе звучала ярость.

– То, что он хотел услышать. То, во что он должен был поверить, чтобы не броситься сразу же искать тебя.

Он немного успокоился и задумался.

– Возле Темпля, в девять. В это время там полно народу. Если мы встретимся там, нас увидят многие, – эта мысль тешила его мальчишеское честолюбие, словно это имело какое-то значение.

– Если у меня ничего не получится и тебе придется сразиться с ним, я сделаю так, что это увидит весь Лондон.

Он колебался.

– Наверное, так будет лучше, чем идти к нему во дворец.

– Гораздо лучше.

Он ударил носком по острию меча. Этот детский жест выдавал тот факт, что внутри этого грозного на вид мужчины все еще жил ребенок. Джоан захотелось прижать его к груди, защитить от невзгод, отругать и запретить играть в эту опасную игру.

– Только один день?

– Один день. Завтра вечером я буду знать, получилось ли у меня. Он пожал плечами.

– Думаю, что после трех лет можно подождать еще один день. Она почувствовала облегчение. Облегчение и леденящий ужас.

Она пообещала и теперь могла отвести от него смерть, только найдя какое-нибудь гениальное решение, причем очень быстро.

Только одно могло сработать. Нет рыцаря. Нет денег. Нет времени. Оставалась только она и Ги, один на один. Придя за ними, Ги заставил ее действовать, но совсем не так, как она предполагала.

Довольно побегов, довольно мечтаний. Прошлое навалилось на нее сзади, а меч ее брата преграждал дорогу в будущее. Завтра все будет кончено. Решение будет найдено. Окончательно и бесповоротно.

Она отпустила руку Марка и погладила его по плечу.

– Я хочу, чтобы сегодня ты ночевал у Дэвида. Я хочу, чтобы ты дождался, пока я не приду и не заберу тебя.

– Почему? Разве Ги знает, где ты живешь? Ты беспокоишься, что он придет в этот дом? Если так, я не оставлю тебя с ним один на один.