Он хорошо помнил истринский кинотеатр. В начале каждого месяца у главного входа вывешивали большую афишу со списком фильмов на дневной сеанс, билет на который стоил всего десять копеек. Большая часть фильмов особого интереса не вызвала, и зрителей оказывалось хорошо если четверть зала. Зато когда показывали фильмы про индейцев, спартанцев или мушкетеров, в кинотеатре неизменно был аншлаг. На вечерние сеансы почти всегда приходилось отстоять очередь, особенно если показывали такой фильм, как тот же «Табор уходит в небо».

Виктор нарисовал на чудесной страничке очередь в билетную кассу и среди других – Ирину, Коротышку, себя – сразу за девушками, а немного позади – Шурика. Прежде чем сделать последний штрих, задумался.

Посредством чудесной странички он воплощал себя в своей же юности уже три раза, при этом, так или иначе, входил в контакт с одними и теми же людьми. Однако Таня после истории на пляже не узнала его ни на танцплощадке, ни во время якобы случайной встречи на ночной истринской улице. Не то чтобы не узнала, а, по ее же словам, впервые видела.

Напрашивался вывод, что воплощения его теперешнего в себя же семнадцатилетнего в городе Истра конца семидесятых как бы раздваивают описываемые в рукописи события. Там, где появляется он, история меняется, а затем, после стирания рисунка, возможно, и вовсе обрывается. А там, где его нет, то есть в оригинале рукописи, история продолжается без всяких изменений.

Во время своего последнего воплощения Виктор подобрал бумажник, украденный Коротышкой из кармана Ирины, следовательно, в той, параллельной истории Шурик его не нашел, а значит, у него не было повода искать встречи с Коротышкой. Но, сообразуясь с текстом рукописи, Виктор нарисовал его стоящим в очереди: значит, бумажник у Шурика, значит, он подойдет к Коротышке после сеанса, покажет ей бумажник, назначит встречу…

Да, в рукописи ничего не изменится, но должно измениться в новой истории. Теперь бумажник появился в кармане джинсов у семнадцатилетнего Виктора, стоявшего в очереди за билетами на фильм «Табор уходит в небо». В конце концов, Шурик может и без свидания с Коротышкой обойтись, он запал на Ирину, вот пусть к ней и подкатывает.

Домой к Никите он так и не пошел, решил сказать Антону, что не застал друга дома и только напрасно прождал его на крыльце. Оказалось, что, пока Виктор в лесу, истребляя комаров, читал рукопись и рисовал, Никита сам пожаловал в гости к незрячему.

– Витек! – как всегда, обрадовался Никита. – Антон сказал, что ты за мной пошел. Получается, разминулись. Огородами, что ли, передвигался?

– На полдороге что-то живот прихватило, пришлось в лесок забежать, – нашелся Виктор. – Потом пришел к тебе, а дверь закрыта. Дай, думаю, подожду…

– А мы в это время почти весь твой коньяк усугубили. Но ты не расстраивайся, пузыречек я принес. – Никита кивнул на холодильник. – Охлаждается.

– Это правильно, – одобрил Виктор. – Ну, мужики, за встречу?

– Что там у тебя в папочке? – поинтересовался Никита, когда трое друзей допили остатки коньяка.

– Рукопись одного моего знакомого писателя. Непризнанного. Называется «Тайна нефритового голубя».

– Какая такая тайна может быть у голубя, да еще и нефритового? – удивился Никита.

– Да мало ли какая тайна, – не дал ответить Антон. – Ты, Витек, лучше скажи, там про любовь или не про любовь?

– Вообще-то, по большому счету, там все про любовь.

– Это хорошо, – улыбнулся Антон. – А то все эти детективы, фантастика или, упаси господи, мистика – фигня, небывальщина.

– Не, – возразил Никита, – детективы бывают очень даже ничего.

– А я фантастику люблю, – сказал Виктор. – Правда, не ту, где космические корабли бороздят просторы… Мне больше про пришельцев нравится, а еще больше – про машину времени, про параллельные миры. Мистику бы тоже почитал, только мало ее у нас издают. Вот недавно «Альтиста Данилова» достал – отличная вещь!

– Про что? – одновременно спросили Антон и Никита.

– Тоже, кстати, про любовь. Только про любовь демона к обычной девушке, живущей в современной Москве.

– Дашь почитать? – попросил любитель детективов. – Я, так сказать, на голодном пайке.

– Без проблем. А если хочешь, могу ненадолго эту рукопись дать. Там не только про любовь, но и криминал присутствует, и мистика есть. Про историю Новоиерусалимского монастыря много написано.

– О! Давай, конечно! – У Никиты заблестели глаза. Он выхватил у Виктора папку, развязал тесемки. – А это что такое? – увидел он рисунки.

– Писатель попросил меня иллюстрации к нетленке сделать, – сказал Виктор и не удержался от пояснений. – Когда читать будешь, надеюсь, сопоставишь образы: вот эта, с длинными волосами, – Таня, с фотоаппаратом – Ирина, эта – Ольга Греческий Профиль – догадываешься, почему такое прозвище?

– Трудно не догадаться…

– Ага. Вот этот – главный герой по прозвищу Монах, этот, с татуировкой на шее, – главный отрицательный герой, Серега Петляев по прозвищу Петля.

– О! А это ты, что ли? – Никита вгляделся в чудесную страничку, на которой была нарисована очередь в билетную кассу истринского кинотеатра и среди прочих, жаждущих посмотреть новый фильм, стоял и семнадцатилетний Виктор.

– Неужто узнал?

– Ну, во-первых, как я мог не узнать друга, с которым провел лучшие годы жизни! А во-вторых, у меня на лица – профессиональная память.

– Так, – хлопнул рукой по столу заскучавший Антон. – Мы пить сегодня будем?

Несмотря на уговоры Никиты идти ночевать к нему домой, Виктор остался у Антона, сославшись, что пьяный, что устал и плестись в другой конец деревни нет никакого желания. Дело, конечно же, было не в усталости. Антон был нужен художнику, чтобы в определенный момент уничтожить рисунок на чудесной странице. Поэтому, когда за окном стемнело и Никита, слегка расстроенный отказом друга, ушел восвояси, Виктор договорился с Антоном, что тот возьмется за ластик ровно через три минуты, поставил в рисунке последнюю точку и закрыл глаза…

* * *

…Очередь в билетную кассу истринского кинотеатра жила своей жизнью. Кто-то нагло пробирался к самим кассам, кто-то передавал деньги приятелям с просьбой взять билеты сразу на всю компанию… Виктор всеми силами старался держаться за двумя девушками – Ириной и Коротышкой. И когда между ними попытался втиснуться высокий парень с татуировкой на шее в виде петли, Виктор решительно оттер его локтем.

– Отлезь! – выдохнул парень перегаром и предпринял новую попытку втиснуться.

– В очередь! – не поддался Виктор, хоть и был чуть ли ни на голову ниже татуированного, которого тут же оттеснили другие желающие приобрести заканчивающиеся билеты.

– Еще встретимся! – отдаляясь от Виктора, зловеще пообещал Серега Петляев.

Да, это был тот самый Петля, который, согласно сюжету рукописи, в настоящее время встречался с Ольгой Греческий Профиль, но вскоре должен был переключиться на Ирину. В рукописи Александра Ивановича Петля фигурировал как главный злодей, и переходить ему дорогу было очень нежелательно, но то – в рукописи. В новом развитии событий все могло сложиться по-другому. Должно сложиться по-другому.