Радомир предложил было понести котомку, но Андрейка только крепче ухватил ее да переложил с одного плеча на другое, и воин понимающе усмехнулся. Побледнел-то он как, заметил тогда жировичок. А после и перестал замечать что-либо вокруг себя – держал груз, переставлял ноги да отмахивался головой, точно лошадь, от здоровенных мух, норовивших облепить потное лицо.

Путники дотащились до окраины Новокузина, и тут Радомир остановился. Постоял, повертел головой, велел ждать и нырнул в среднего размера магазин. Обернулся быстро, с собой нес полиэтиленовый пакет. Быстро, быстро, малыш, постарайся, прошипел воин, и Андрейка из последних сил постарался. Так постарался, что снова стало хватать внимания на окружающее. Ну да трудно было не обратить внимания на загородившего им путь человека. Серый костюм с иголочки, белоснежная сорочка, галстук – в такую-то погоду! – черные туфли, черные очки. Из-под очков сверкало… не выразить словами, что сверкало, и Андрейка понял – это не человек. И это – враг, хотя и не очень злой сейчас, но все равно у Андрейки ушла душа в пятки.

А Радомир вроде не понял, что перед ним не человек, и угрожающе ухмыльнулся, но тут раздался – и сразу прекратился – пронзительный свист, и этот, в костюме, поколебавшись, уступил дорогу.

И Андрейка снова старался, и наконец они достигли опушки. Тут же появилась троица молодых наглых лешаков, но их-то жировичок уже не испугался. Фулюганье, как в том поселке, чего их пугаться. А может, слишком устал.

Он оскалился, попытался растопырить пальцы, это было неудобно – мешала добыча, – лешие заржали, один из них стал заходить сзади. Но тут в глубине леса что-то ухнуло, и фулюганов как ветром сдуло. Еще мелькнула и растворилась в кустах пара здоровенных котов, рыжий и черный, но от них никакого беспокойства не случилось.

Тогда-то Радомир и присмотрел эту крохотную полянку с удобным бревнышком. Усадил Андрейку, присел сам, вытащил из пакета пачку творожка, баночку сметанки, пару глазированных сырочков, бутылочку газированной водички. Сам кушать не стал, сказал, что не ест такого. Вот Андрейка все и смел в одно мгновение. И жажду утолил – жаль только, не сладкая оказалась водичка.

– Да, Мансур, – произнес вдруг Радомир куда-то в сторону. – Да, спасибо тебе. Верно-верно. Да. Ну, пока отдыхать будем, он совсем выдохся. Накормил я его… Что? Украл, как еще… Ладно, ничего… Что? Понял, не буду вслух.

Силен джинн, рассеянно подумал Андрейка. Все вокруг плыло, сознание так и норовило отключиться.

– Поспи, малыш, – сказал Радомир. – Устраивайся-ка поудобнее. Вот, спиной к дереву привались. Котомку боишься из виду потерять – на колени ее положи. Вот так, хорошо. Теперь отдыхай, до темноты еще далеко.

Беспокойный день заканчивался. Но предстояла ночь, а за ней новый день – и кто знает, какими они окажутся?

Луна только-только двинулась на убыль, потому силы еще не утратила и заливала все под собой ярким белым светом; лес играл причудливыми тенями. Набежавшее откуда-то маленькое облачко наползло на луну, остановилось и странным образом почернело.

Сделалось темно.

Виновод ткнул в клавишу мобильного телефона. Экран осветился. 23:00, увидел Виновод. Пора. Наверное, пора. Подсвечивая себе телефоном, он прошел по дорожке, свернул с нее, осторожно направился по тропинке в глубь леса – туда, где уже пару часов, как ухало, а то и подвывало.

Да, собственно, места знакомые, нашел бы ту поляну и без звуковых маяков. Ну, вот и она. Что ж, гипнопомпия соавтора опять сработала: поляна была укрыта черным облаком, раза в два, прикинул Виновод, чернее окружающей тьмы. Или в три.

Изнутри доносился слабый шум – похоже на гул голосов в фойе какого-нибудь театра перед началом спектакля, усмехнулся Виновод.

А снаружи топталась высокая тощая фигура. Светлое на черном фоне.

Приблизившись, Виновод не то спросил, не то констатировал:

– Гипнопомп.

– Я, – отозвалась фигура. – Здравия желаю, Виновод.

«Ишь какой, – подумал Виновод, пожимая руку соавтора. – Длинный ведь – ну, нормальный, с меня ростом, – а кажется маленьким. И очки… сколько у него, минус десять? У меня-то поменьше… хотя я постарше… а, чушь какая…»

– Как добрался-то? – участливо спросил он.

– Нормально, – ответил Гипнопомп. – Можно сказать, на ощупь. Пиво будешь?

Он встряхнул сумку, похожую на мини-портфель. В сумке звякнуло.

– Таки развязался? – хмыкнул Виновод. – Нет, спасибо, я крепкого.

Он достал из заднего кармана джинсов плоскую фляжку, предложил соавтору, тот показал жестом – нет, вытащил бутылку, содрал крышку.

– Ну, за что?

– За знакомство, конечно, – хохотнул Виновод. – Только по чуть-чуть!

– Добро…

Соавторы чокнулись, сделали по глотку.

– Перекурим, – предложил Гипнопомп, – да и пойдем?

Он мотнул головой в сторону черного облака.

– Давай, – согласился Виновод. – Только там, – он повторил жест соавтора, – мы тихонько, ага?

– Естественно, – подтвердил Гипнопомп. – Стоим в сторонке, сечем поляну…

Партнеры выкурили по сигарете и шагнули в черное облако.

Внутри поляна была (или казалась) гораздо просторнее, чем казалась (или была) снаружи. И ее заливал свет, но не яркий, не ослепительный, а приглушенный, мягкий, однако позволявший разглядеть все. Впрочем, время чего-то ослепительного уже подходило…

– Ух, – выдохнул Гипнопомп.

Виновод промолчал. Соавторы нашли свободное место на краю поляны и принялись оглядываться.

Рядом с ними неподвижно стояли высокие старики водяные, Аникей со Светлого озера и Тимофей с Темного. Здесь же возбужденно приплясывал юный Алексий.

– Как эти… – вполголоса проговорил Гипнопомп, скособочивая рот. – Ну как их? Статуи на носу корабля?

– Не помню, – прошептал Виновод. – Не мешай.

Чуть поодаль примостилась на бревнышке источавшая свежесть чета Зорченковых – все трое. Злата спала, положив голову на колени Зои.

Над Зорченковыми нависала строгая женщина средних лет. Виновод прислушался: она втолковывала приемным родителям, что ребенку в такой поздний час необходимо спать, потому что режим… Захар молча улыбался, Зоя, тоже с улыбкой, отвечала: дескать, ребенок как раз спит, все в порядке, Ангелина Яковлевна, чщщщ.

Виновод толкнул Гипнопомпа локтем, кивнул на строгую и спросил шепотом:

– Она?

– Даже не сомневайся, – едва слышно заверил его соавтор, потирая бок. – Она самая, только сейчас у нее рука обычная, без вил.

Коровья Смерть погрозила зюзям пальцем, потом повертела головой, нашла новую жертву и направилась к ней: высокий, нескладный боканон Матвей обреченно ссутулился и стал покорно выслушивать от Ангелины длинную речь. Слышно не было, но Гипнопомп не сомневался, что это выговор. В конце концов, Коровья Смерть еще не так давно работала с боканоном в одной школе и знала о нем много, если не все.