Тогда Эрика вытащила поддельное свидетельство и положила его перед Мариэттой.

– Так кто же вы на самом деле?

Мариэтта наклонилась к адвокату, который невольно отодвинулся от нее, пока они совещались приглушенными голосами.

– Я – Дженис, Дженис Киркхэм, – ответила она.

– Нам также известно, что Макс Киркхэм – ваш сын, – сказала Эрика. – Тот самый Макс Киркхэм, который вместе с Ниной Харгривз разыскивается за убийство вашего бывшего мужа Томаса Хоффмана, а также Шарлин Селби, Дэниела де Соузы и еще одного человека, труп которого обнаружен в дренажной канаве неподалеку от шоссе М40. Его личность скоро будет установлена…

– А в чем вопрос-то?

– Почему вы солгали, когда мы опрашивали вас в октябре? Вы сказали, что ничего не знаете о смерти вашего бывшего мужа. Вы никогда не пытались разыскать Макса?

Мариэтта покачала головой.

– НЕТ. Не пыталась.

– Почему?

– Он – плод насилия. Мне не нужен был ребенок, который появился на свет в результате изнасилования. Дьявол изнасиловал меня, и я выносила его отродье…

Эрика с Мосс переглянулись.

Мариэтта навалилась на стол, приблизив к ним лицо:

– О, простите! Я говорю не то, что вы хотите услышать? Это могло случиться с любой из вас. Говорят, материнский инстинкт может преодолеть любые преграды, но нет. Я хотела от него избавиться. И я отказалась от него. Это не преступление.

Эрика тоже подалась вперед за столом, так что их лица теперь разделяли лишь несколько дюймов.

– Но хранение кокаина, Дженис, – это преступление. Мошенничество с целью получения пособий – преступление. Как и укрывательство преступников. Вы с радостью приняли от Макса деньги, когда он вдруг объявился.

– Да, приняла, чтобы не сдохнуть с голоду, – прошипела Мариэтта, еще сильнее наваливаясь на стол. – Да что вы об этом знаете!

– Ой, только вот не надо этих соплей! – рявкнула Мосс, впервые подав голос за все время допроса.

Раздался стук в дверь, вошел Макгорри.

– Извините, босс. Мне нужно срочно с вами переговорить, – сказал он.

– 19 часов 5 минут. Допрос приостанавливается, – констатировала Эрика. Она и Мосс встали.

– Можно выкурить сигаретку? – попросила Мариэтта.

– Нельзя, – отрезала Мосс, и они вышли из кабинета.

В коридоре Макгорри кратко доложил о том, что обнаружил и узнал Марш по прибытии домой.

– Марси сильно пострадала? – спросила Эрика.

– У нее сломан нос, она очень напугана. Ее раздели догола, но, кажется, не насиловали – так она думает.

– Она так думает?

– По ее словам, в дом постучался молодой парень с бритой головой, сказал, что нужно снять показания счетчика воды. Он был в спецодежде, показал удостоверение работника водоканала…

– О боже, – охнула Мосс.

Макгорри продолжал:

– Самое ужасное – в обед их дочек-близняшек, Мию и Софи, забрала из садика какая-то молодая женщина – блондинка с короткой стрижкой. Директриса говорит, что сегодня утром, в начале одиннадцатого, ей позвонила Марси и сказала, что девочек заберет их домработница. Звонок был произведен с мобильного телефона Марси, а девушка, которая пришла за девочками, знала пароль, которые обязаны назвать родители или опекуны детей…

Мосс, со слезами на глазах, покачала головой.

– Марси сказала, что бумажка с паролем висит на холодильнике, потому что она постоянного его забывает…

– Мы с Силией тоже называем пароль, когда забираем Джейкоба из садика, – проговорила Мосс, вытирая слезы.

Эрика впервые видела, как Мосс плачет. Она придвинулась к ней, обняла ее.

– Женщина, забравшая детей, была на машине? Что говорят работники детского сада?

– Нет. Сказали, что она пришла пешком.

– И больше ни у кого никакой информации?

Макгорри помотал головой.

Эрика посмотрела на часы.

– Черт, с тех пор прошло почти восемь часов. У похитителей огромная фора. Итак, известно, что блондин с бритой головой напал на Марси, затем блондинка с короткой стрижкой похитила девочек…

– В квартире Мариэтты Хоффман обнаружены волосы двух типов, – напомнила Мосс. – Преступники изменили внешность.

– Найди суперинтенданта Хадсон. Необходимо подключить Управление по борьбе с похищениями людей, – распорядилась Эрика.

В половине одиннадцатого вечера Эрика постучала в дверь дома Марша. С ней пришли молодая сотрудница по связям с родственниками потерпевших и суперинтендант Пэрис, специалист из Управления столичной полиции по борьбе с похищениями людей и захватом заложников, которого, в свою очередь, сопровождали двое работников его управления, мужчина и женщина. На улице, несмотря на поздний час, работали полицейские, опрашивавшие соседей.

Суперинтенданту Пэрису было под шестьдесят. Седая шевелюра, представительная внешность, статная фигура. Невозмутимый и солидный, на первом совещании он произнес слова, которые до сих пор звенели в голове Эрики:

– Следует исходить из того, что похищение человека заканчивается убийством. Насилие для таких преступников, зачастую жесткое насилие – обычное дело. Часы тикают, и очень быстро. Чем больше времени мы тратим на поиски жертв похищения, тем ниже вероятность благоприятного исхода.

Дверь открыл загорелый мужчина лет семидесяти пяти с безукоризненно уложенными седыми волосами, в щегольской одежде для отдыха: свободные брюки песочного цвета, джемпер для игры в гольф, из открытого воротника рубашки выглядывал синий в горошек галстук-шарф.

– Добрый вечер, я – отец Марси, Леонард Монтегю-Кларк, – представился он и отступил в сторону, впуская их в дом.

Он провел их в гостиную. Марш сидел на диване рядом с Марси. У той на лице – синяки под обоими глазами, на носу – пластмассовая шина. Она безудержно рыдала. Молодой врач измерял ей давление. На диване напротив сидела крупная элегантная женщина лет под семьдесят. На ней – модный брючный костюм бледно-голубого цвета, множество ювелирных украшений. Короткие седые волосы, идеальная прическа.

– Дорогая, тебе надо в больницу. У тебя сломан нос, возможно, есть и другие травмы.

– Нет, мама, – хрипло отозвалась Марси. – Я никуда не поеду.

При появлении полицейских все подняли головы, обратили на них взоры. Эрика отметила, каким разбитым и угнетенным выглядит Марш – слабое подобие того человека, которого она видела лишь несколько часов назад.

– НЕТ! – вскричала Марси, увидев Эрику. – НЕТ! Этой стерве не место в моем доме.

Остальные полицейские с удивлением посмотрели на Эрику. Марш обхватил голову руками.