class="p1">Люсьен нисколько не был наказан за свою донкихотскую поддержку Наполеона во время «Ста дней». Его тесная дружба с Папой оказалась весьма полезной, и он жил преимущественно в Риме, как и прежде, занимаясь литературой и археологией. К тому времени у него образовалась большая семья — две дочки от первой жены, пять сыновей и четыре дочери от второй. Оба брака были вполне счастливыми, так что в этом отношении он оказался самым удачливым из семьи, несмотря на длительную отчужденность, которая удерживала его вдали от шатавшихся тронов. Как писатель, он не создал ничего примечательного, но как археолог, сделал несколько ценных вкладов в исследование Тосканы.

Луи также проживал в Риме, где тратил все свое время на написание романов и исторических исследований, причем последние в основном касались голландцев. Он также написал оперу, трагедию, роман и книгу поэм, но не принимал участия в политической и общественной жизни и оставался в разлуке с Гортензией. В конце концов он заполучил своего старшего сына, Наполеона Луи, который прибыл к нему совершенно чужим мальчиком, и уделял много времени его образованию, женив в конечном счете на кузине Шарлотте, дочери Жозефа. Полина после «Ста дней» оставалась в Италии, а Каролина приводила в порядок свою вынужденную резиденцию в Австрии. И вот к 1820 году представлялось, что семья Бонапарт проведет остаток своей жизни в приятной отставке. Так это и произошло с шестью ее членами. Только седьмой, Жером, продолжал жить и занял место среди седеющих ветеранов и вельмож, с помощью которых Наполеон III поддерживал империю, возведенную на героической памяти.

Вдали от всех, на Святой Елене, кадет-канонир, который когда-то вел детей революции от Лиссабона до Кремля и обратно, проводил свою заключительную и самую блестящую кампанию. Его наследник был узником, семья — группой пенсионеров, жена — любовницей одноглазого кавалериста, а его самого неустанно преследовали во время прогулок недреманное око караульных и злоба английских тюремщиков. Но он не впадал в отчаяние. Боролся с помощью слов, намеков, жалоб и показной продажи столового серебра для получения денег, в которых он не нуждался, а также упреков в адрес прекрасного климата, который, как он предполагал, сведет его в могилу. Некоторые полагали, что это была грязная и недостойная кампания такого выдающегося генерала, но для него она была единственным средством при жизни поддерживать интерес к своему имени, и она оказалась исключительно эффективной. Люсьен писал ему, передавая те новости, которые ему было разрешено слышать, и таким путем или по другим каналам он узнал о смерти своей сестры Элизы, первой смерти в семье.

Элиза серьезно заболела и умерла в Триесте 9 августа 1820 года в возрасте сорока трех лет. Жером, как рассказывают, ухаживал за ней и находился у ее постели четырнадцать дней и ночей. Она была наименее примечательной из семьи и самой близкой по характеру к своей дисциплинированной, скаредной матери. Узнав об этом печальном событии, Наполеон заметил: «Я думал, что смерть забыла нашу семью, но, поскольку она забрала Элизу, скоро и я последую за ней». У него всегда была склонность к фантастическим заявлениям, но эти слова оказались пророческими. Он последовал за ней в могилу через девять месяцев.

Постепенно Наполеон становился значительно толще, но его тучность не была вызвана внезапным прекращением исключительно активной жизни, которую он вел в прошлом. Он страдал от заболевания, которое лишило жизни его отца и которому предстояло свести в могилу других членов его семьи, — от рака желудка, и время от времени он испытывал сильные боли. К началу весны 1821 года Наполеон осознал приближение смерти и полностью примирился с этим. Он написал свое завещание, огромный документ о распределении значительных сумм денег, которыми он не обладал, и к концу апреля его рассудок начал затуманиваться, периоды ясности перемежались с наплывом фантазий, и он отдавал приказы погибшим друзьям атаковать призрачные армии. У его постели за ним наблюдали врачи, сиделки, а также люди из прислуги, которые составляли его маленький двор, но хотя известие об ухудшении его здоровья и достигло континента, ни один из членов семьи не присутствовал при его кончине. Это случилось не из-за отсутствия желаний с их стороны. Полина, которая особенно любила его, умоляла английские власти разрешить ей приехать на остров Святой Елены и ухаживать за ним, как она это делала в 1814 году. И хотя ее собственное здоровье оставляло желать лучшего, она написала премьер-министру Англии, упрашивая его предоставить ей паспорт для незамедлительного присоединения к Наполеону. Екатерина, жена Жерома, тоже сделала такую попытку, но столь же безуспешно. Только в последний момент лорд Ливерпуль поддался на уговоры, и Полина получила разрешение отправиться в плавание, но к этому времени было уже слишком поздно. Еще до того, как были достигнуты соответствующие договоренности, пришло сообщение, что Наполеон мертв.

Такая весть потрясла всех: семью, маршалов, прежних подданных и его «тюремщиков». На протяжении целого поколения слово «Наполеон» вызывало призрак Апокалипсиса, солдатских колонн, пересекавших границы, скроенных и перекроенных карт, великолепия и нищеты, триумфов и смерти. И бюллетень с острова Святой Елены принес тем, кто родился до 1789 года, ощущение спокойствия, подобное внезапному прекращению рева бурного потока. Из всех тех, кто вздрагивал при воздействии гигантской личности, возможно, его братья и сестры были в числе первых, кто извлек выгоду из такой перемены. Напряжение, которое окружало их, почти сразу же ослабло, и ограничения, наложенные на них нервозными правительствами, были вскоре смягчены, так что они смогли передвигаться, более свободно принимать гостей и излагать на бумаге свои воспоминания за последние тридцать лет. И с этой новой свободой поднялся такой накал отраженной славы, что последний из них обрел новый вид популярности — прямой результат их взаимоотношений с титаном.

Жозеф в Нью-Джерси уже собрал вокруг себя миниатюрный двор из прежних камергеров и слуг, и там он мог бы и оставаться, если бы его обычные неудачи не преследовали бы его и через Атлантику. 4 января 1820 года большой дом, в который Жозеф вложил так много денег и вкуса, был уничтожен пожаром. Американские соседи его владельца ухитрились спасти большую часть содержимого. За эти усилия они получили письмо с благодарностью, адресованное местному судье, Уильяму Сноудену. Жозеф был приятно удивлен быстрым возвращением вещей, спасенных от огня. Король Испании был близко знаком с такими опытными грабителями, как маршалы Сульт, Ожеро и Массена. Никто из них не упустил бы такую прекрасную возможность поживиться за чужой счет.

Через некоторое время после смерти своего знаменитого брата Жозеф принимал депутацию, предлагавшую ему