Элизабет увидела, как сестра подняла дрожащую руку к ее лицу.

– Смерти пришлось встретиться со мной прежде, чем она придет к тебе. Просто обними меня, милая сестра.

Рыдая, Элизабет стиснула Мэри в объятиях и стала ритмично покачиваться вместе с ней. Так, как они всегда любили.

– Я готова, Элизабет. – Голос Мэри был еле слышен. – Мое время пришло.

– Нет! – всхлипнула Элизабет, продолжая мягко укачивать Мэри. – Пожалуйста, не уходи!

– Все будет хорошо, – прошептала Мэри. – Я готова. Но Джеми…

– Держись, Мэри, – воскликнула Элизабет, – мы сейчас отнесем тебя назад на…

– Слишком поздно, Элизабет, – прошептала Мэри. – Любимая моя, защити Джеми! Убереги ее от отца и от Генриха! Это все, что я прошу. Обещай мне!

Судорога прошла по телу умирающей женщины.

– Обещаю! Клянусь Пресвятой Богородицей. Только не уходи! Ты не можешь! Пожалуйста!

– Любимая…

Взгляд Мэри обратился наверх, к небесам, и Элизабет увидела, как у сестры вдруг расширились глаза, как будто она увидела нечто, несказанно удивившее ее. А потом на лице Мэри появилось совсем иное выражение. Выражение покоя и счастья. Лицо ее озарилось светом, идущим изнутри.

И она ушла.

Все никак не могли оправиться от шока после смерти Мэри.

Барка быстро продвигалась по Сене к Парижу. Распогодилось, выглянуло солнце, и берега реки, еще не просохшие после дождя, блистали под яркими полуденными лучами.

Притихший и расстроенный, Эмрис задумчиво мерил шагами палубу. Ему очень не хотелось оставлять Элизабет одну в каюте Мэри, но она решительно настояла на своем, сославшись на необходимость разобрать вещи сестры. Он прекрасно понимал, что это лишь предлог для того, чтобы остаться в одиночестве и выплакать свое горе.

С тяжелым сердцем Эмрис поднялся на палубу. Ему хотелось быть рядом, если ей вдруг понадобится помощь.

Мэри похоронили на небольшом кладбище, заросшем дикими цветами, возле церкви Святой Мадлен. Во время отпевания ему пришлось стоять рядом с унылой статуей какого-то святого. Уж не сама ли это Святая Мадлен? Неподвижный каменный лик наводил тоску, но чистые, проникновенные звуки погребального хорала под высокими церковными сводами тронули душу и до сих пор эхом звучали в его памяти.

Однако стоило Элизабет бросить первые комья земли в могилу сестры, как его с новой силой охватил гнев. Чудовищное преступление! Убить беззащитную больную женщину! Конечно, преступник, ударивший Мэри кинжалом, тут же пал от меча Гэвина, но что-то в этой истории не давало Эмрису покоя, хотя он и сам до конца не понимал, в чем дело. Он был весьма низкого мнения об английских рыцарях, но все же поднять руку на женщину?

Что могло связывать Мэри с этим человеком? Даже если они когда-то были любовниками, то зачем англичанину понадобилось проделать такой дальний путь, чтобы на глазах у всех варварски убить молодую красивую женщину? Да и кому могло понадобиться ее убивать?

Это было непонятно. Возможно, убийство как-то связано с тем, что Мэри была любовницей короля Генриха. Но ведь никаких слухов и разговоров о том, что она ждет ребенка от короля, не было. Рождение Джеми осталось тайной. И никто не мог опасаться ее появления при дворе, так как было хорошо известно, что она направляется в Шотландию.

Правда, в последнее время поговаривали о новом увлечении Генриха. Прошел слух, что король влюблен в младшую дочь сэра Томаса Болейна – Анну. Но даже если это было правдой, при чем здесь убийство Мэри?

Эмрис посмотрел на дорогу, шедшую по берегу и повторяющую изгибы реки. Она тоже вела в Париж. Скорее всего Элизабет знала ответы на некоторые вопросы, которые его мучили, но задавать их сейчас не время. Нужно немного подождать.

Утром, во время церемонии погребения Мэри, он беспокоился о том, как это отразится на ее сестре. На бледном лице Элизабет ясно читалось отчаяние. Мэри была средоточием ее внимания и забот. Как Элизабет сможет справиться со своим горем?

И он не мог поддержать и утешить ее, хотя именно этого так жаждало его сердце. Но Элизабет сама попросила его держаться на расстоянии. Он с болью в сердце смотрел, какую тяжелую борьбу она ведет, пытаясь сохранить и в горе свое инкогнито. Эмрис прекрасно видел, каких мук ей стоило прятать истинные чувства за маской мужественной, горькой печали, подобающей молодому мужчине.

Шотландец провел рукой по мокрым перилам ограждения. Он устал притворяться. После всего пережитого в этом путешествии он просто больше не мог это делать! Продолжать притворяться, учитывая те чувства, которые они испытывали друг к другу, – невыносимо!

Но он сдержит себя и даст ей время оправиться от смерти Мэри. Он будет терпеливым и подождет. И он дождется своего часа. Эмрис повернулся и двинулся на нос корабля. Вдруг какое-то движение на палубе привлекло его внимание. Грустная улыбка тронула губы мужчины при виде маленькой девочки, играющей с котенком.

– Здравствуй, милая, – приветствовал он ее.

Джеми подняла глаза, смущенно улыбнулась и быстро отвела взгляд. Было видно, что она все еще находится под впечатлением пережитого. Эрнеста и Джозеф Барди не спускали с нее глаз, но Эмрис понял, что никто всерьез не говорил еще с ней о смерти матери.

– Как поживает твой котенок?

Она ничего не ответила и только пожала плечами. Эмрис внимательно посмотрел на притихшую девочку. Интересно, какое будущее планирует для нее Элизабет?

О дворе короля Генриха не могло быть и речи, и, судя по тому, что он знал от Элизабет о Томасе Болейне, она скорее даст себя четвертовать, чем позволит забрать Джеми к деду.

– Он, похоже, оказался неплохим моряком, правда? – продолжил Эмрис, усаживаясь на свернутые канаты. Котенок с любопытством уставился на барона.

– Моя мама – в раю!

Эмрис посмотрел на склоненную черноволосую головку. В ее словах звучала твердая убежденность.

– И она оттуда не вернется, – продолжила Джеми. – Эрни сказала, что мама никогда уже не вернется. А еще она сказала, что мама меня очень любит. И всегда будет присматривать за мной оттуда.

– Эрнеста сказала чистую правду, – Эмрис приподнял котенка и посадил на юбку девочке.

Джеми нежно погладила непоседливого котенка по спинке, пытаясь его успокоить.

– В раю хорошо! Дамы там носят красивые яркие платья и часто смеются.

– Это тебе тоже сказала синьора Барди? – с улыбкой спросил Эмрис.

– Нет, это я сама поняла. – Девочка задумчиво взглянула на небо. – Я помню, когда мама не болела, она была счастлива, когда надевала новое красивое платье. А на картинах дяди Филиппа ангелы и святые всегда в ярких, красивых одеждах. Поэтому я знаю, как живут в раю.

– Наверное, так и есть. – Эмрис наклонился и почесал котенка за ушами.