– Да, любовь моя. – Она прильнула к нему, мягко раскрываясь ему навстречу, и прошептала: – Да, я выйду за тебя!

Слитые воедино, они забыли на время обо всем. Ушли страхи, исчезло ощущение потери. Весь мир куда-то исчез. Остались только они, прекрасные и ненасытные в своей страсти. И они были едины! Слияние душ и сплетение тел. У них еще будет время – вся жизнь, чтобы встретиться лицом к лицу и со страхом, и с горем. Им еще предстоит победить препятствия, мешающие их любви. Но эта ночь принадлежала только им! Ночь исполнения заветных сокровенных желаний. Они были наконец вместе и принадлежали только друг другу. Исполнились их желания, сбылись их мечты. Мир стал совершенным, и он принадлежал им двоим!

Из Парижа они уезжали без Гэвина.

С тех пор, как Элизабет покинула каюту Мэри, он немного приободрился, но превращение его юного друга Филиппа из Анжу в Элизабет Болейн потрясло его до глубины души. В первый момент он настолько не мог прийти в себя, что стал требовать доказательств. Только угроза Эмриса всыпать ему как следует привела Гэвина в чувство.

Путешественники покидали французское королевство, отплывая к берегам Шотландии из Гавра, нового большого порта. Путь их лежал вдоль западного побережья Корнуэлла на север в Ирландское море.

Море встретило маленький корабль не очень приветливо, но это продолжалось недолго, и вскоре мимо них проплыли красные каменные стены аббатства Добрых сердец и круглые башни замка Карлаверок, а затем они очутились в спокойных водах Гретны у небольшой приветливой деревушки. Оттуда Элизабет и Эмрис с Джеми, четой Барди и воинами барона взяли курс на восток к зеленым долинам пограничных земель Нижней Шотландии.

На второй день пути они достигли реки Тэвиот, воды которой бежали на восток к древней границе и неприступному замку Роксбург. Глаза Элизабет с жадностью вбирали яркие краски прекрасной земли с чудесными лесами, причудливыми скалами и чистыми бурными реками. Местность поражала своей первозданной мощью и красотой. Разве можно увидеть где-либо еще такое синее небо, которое, как куполом, накрывало землю со всех сторон, и такую сочную зелень с яркими цветами, покрывающую, как ковром, прибрежные луга.

Элизабет, впервые попавшая на приграничные земли, любовалась пасторальным пейзажем. Маленькие, крытые соломой деревенские домики, огромные валуны, скалистые берега с клочками зеленых лужаек, на которых паслись белые овцы, дети и девушки, выбегающие навстречу путникам с охапками цветов.

После того, как они проехали между двумя высокими скалами, Элизабет увидела невдалеке на юге каменные крыши каких-то строений. Эмрис сказал, что это Джедбургское аббатство, монахи которого уже несколько столетий помогают местным жителям своими знаниями в сельском хозяйстве, грамоте и медицине. Они объединили местных жителей, научили давать отпор мародерам и с той, и с другой стороны границы, снискав любовь и уважение всего народа.

Здешние земли всегда были под угрозой, и кому, как не Эмрису, это знать! Именно сюда четыре года назад он был послан защищать границу родной Шотландии. Как раз после успеха на турнире в Золотой долине, королева и регент пожаловали ему титул барона Роксбурга, лорда-протектора пограничных земель.

И вот наконец ввечеру, когда летнее солнце садилось за спиной, удлиняя их тени до фантастических размеров, Эмрис привстал в стременах и показал на четыре круглые высокие башни, возвышающиеся на высоком холме за рекой. Это был роксбургский замок.

Их помолвка состоялась в родовом замке клана Макферсонов, в Бенморе. Это была традиция, в Бенморе венчались родители и старшие братья Эмриса. Там он и родился, там же состоится его свадьба. Теперь в замке проживал обычно старший брат Эмриса Алек, если только не уплывал на Западные острова или не гостил в родовом замке жены – в Драммонде.

Эмрис еще из Парижа послал весть о приезде с невестой своей семье. Элизабет никогда не жила в большой семье, среди многочисленных родственников, и предстоящая встреча немного пугала девушку. «Но раз Эмрис рядом, мне нечего бояться», – успокаивала себя Элизабет.

Пока они ехали в Роксбург, он обдумывал дальнейшие планы.

Ему так много предстояло сделать, но безопасность Элизабет и Джеми была прежде всего. Он позаботится сначала об этом, а потом займется решением остальных проблем. «Самое главное, – с усмешкой подумал Эмрис, – не забыть отправить весточку Джованни Медичи о том, что посланный им художник никогда не вернется во Флоренцию». Жаль, что он не может пока открыть другу всю правду. Может быть, когда-нибудь через несколько лет они с Элизабет поедут к герцогу погостить. «Можно себе представить, какое выражение лица будет у Джованни, когда в моей жене он узнает Филиппа из Анжу», – улыбаясь, подумал Эмрис.

А потом ему необходимо повидаться с королевой.

Это будет нелегким испытанием, и ему придется пустить в ход все свое искусство дипломата. Хотя в разговоре с Элизабет той ночью Эмрис импровизировал на ходу, предсказывая реакцию Маргариты, но он не так уж далеко ушел от истины. Маргарита Тюдор умела быть беспощадной, подозрительной и капризной, особенно когда затрагивались ее интересы. Если она хотела чего-нибудь очень сильно, ничто не могло ее остановить. А ей был нужен художник. Лучший флорентийский художник! И как обойти ее суеверия? Ведь женщина, сумевшая одурачить стольких людей, переодевшись мужчиной, в ее глазах предстанет ведьмой! И вряд ли она выпустит такую добычу из своих цепких рук.

Эмрис понимал, что встреча с королевой неизбежна, и опасался этой встречи.

– Если бы ты знала, как мне не хочется оставлять тебя здесь одну, любимая, – проговорил Эмрис, нежно перебирая пальцами шелковые пряди. Ее волосы понемногу отрастали.

– Разве я остаюсь одна? – притворно удивилась Элизабет, лежа на животе рядом с ним. – А пятьсот двенадцать овец, которых я пересчитываю каждый день из окна? И это не считая нескольких сотен твоих солдат. Конечно, я знакома лишь с дюжиной из них…

– Постой, последний раз, когда я пересчитывал своих овец, их было всего пятьсот!

– Ну, знаешь, как это бывает… Весна, время любви… плоды неразумной страсти, так сказать. Но чем же им еще здесь заниматься, родной?

– Гм… Мне нравится ход твоих мыслей. – Эмрис пощекотал ее спину, вынуждая скатиться в свои объятия. – Но это ничуть не облегчает мне нашу разлуку.

– И не должно, – прошептала Элизабет, придвигаясь ближе.

Эмрис крепко прижал ее к груди. Он не мог бы описать, что с ним происходит, когда она вот так лежит в его объятиях. Ему казалось, что она всегда была в его сердце. Иногда ему хотелось, как дикому кельту, выскочить за ворота замка и бежать с ее именем на устах по долине, слушая, как горы эхом повторяют его безумный крик.

Это было такое чудо. Наблюдать, как она двигается по замку, освещая своим присутствием все вокруг. Удивительно, как его домочадцы сразу приняли ее за свою, как будто она всегда здесь жила рядом с ними.