– Так вот, миссис Монтгомери, – произнес мистер Эмери, главный прокурор Филадельфии. – Вы нас очень обяжете, если ответите на вопрос. Вы знали о больном сердце мистера Тернера?

Она кинула последний взгляд на Уорда и обернулась к мистеру Эмери:

– Нет. О своих личных делах Ричард мне не рассказывал.

Мистер Эмери наморщил лоб:

– О личных делах? Разве жена не является самым сердцем всех личных дел мужчины?

– Только не жена Ричарда.

Мистер Эмери внимательно посмотрел на нее.

– Понятно, – сказал он и повернулся к мистеру Роту, коронеру: – Насколько я понимаю, сэр, когда мистер Монтгомери получил эти сведения от доктора Барлоу, он обратился к вам.

Мистер Рот вздрогнул, словно испугался, что его выбрали следующим и будут забрасывать вопросами.

– Он отправил ко мне доктора Барлоу с просьбой об эксгумации и вскрытии трупа. Это очень дорогостоящая процедура, и я отказал. Мне картина преступления казалась совершенно очевидной, и я не люблю зря тратить свое время и деньги налогоплательщиков. Если вы помните, это лежало в основе моей предвыборной кампании. Однако мистер Монтгомери, как муж обвиняемой, имел и юридические, и моральные обязательства воспользоваться любыми средствами для защиты жены. Когда он предложил оплатить издержки, я согласился.

– И каков результат?

– Для вскрытия я выбрал доктора Линдберга. Доктор Барлоу также присутствовал. Оба они, осмотрев череп покойного, пришли к выводу, что удар по голове нанес очень незначительные повреждения.

– Но это произошло почти год назад! Как можно делать подобные выводы теперь? – возмутился Тернер.

Доктор Линдберг, лысеющий человек в очках с толстой оправой, ответил:

– Для того чтобы мы не смогли обнаружить повреждений на черепе, потребуются сотни лет. Во время исследования я заметил только незначительную трещину на виске Тернера, которая могла вызвать у него головную боль, но никак не могла смертельно повредить мозг. В любом случае от подобного удара жертва умирала бы несколько дней, а не те минуты, о которых давали нам показания слуги.

Морган не верила своим ушам. Да как же это возможно… ведь она была там… Ударив Ричарда по голове, она видела, как он рухнул на пол в предсмертной агонии.

– Но… – прошептала она. Сидевшие рядом с ней повернули головы.

– Морган, – прошипел Уорд.

– Что «но»? – спросил мистер Эмери.

Тяжело дыша, чувствуя, как пылает лицо под его внимательным взглядом, Морган посмотрела на Уорда. Мистер Смит еще раз напомнил, что она не обязана отвечать на вопросы, но Морган его не слышала. Глаза Уорда ласково блестели, и он шепнул так тихо, что больше никто не мог его расслышать:

– Я привез с собой Ли. Мы остановились у Хантингтонов.

Ли! Тоска захлестнула измученное сердце Морган. О, ее сыночек, он здесь, в Филадельфии! Она ничего так не хотела, как покачать его, увидеть, как он улыбается во сне…

– Миссис Монтгомери, – окликнул ее мистер Эмери. Чувствуя, как кружится голова, она повернулась к нему. – Вы хотели что-то добавить?

Впервые в жизни она действительно хотела сказать правду, сказать, что не верит в свою невиновность. Она была там, видела, как из его глаз уходит последний свет жизни…

Но Ли в Филадельфии…

И в этом счастливом образе утонуло ее чувство чести.

– Ничего. Я просто изумлена, вот и все.

– Нет! – завопил Тернер, стукнув кулаком по столу. – Она убила моего кузена, я знаю, что это она, и ее должны повесить! Это было смертельное сотрясение мозга! Такое случается!

Коронер нахмурился:

– Я никогда не видел мужчину со смертельным сотрясением мозга. Младенцев и маленьких детей – да, но не взрослых мужчин. В любом случае миссис Монтгомери не могла этого сделать. Собственно, если бы мы во время дознания знали, какая она изящная и хрупкая, то пришли бы к другому заключению. Сомневаюсь, что у нее хватило бы душевных или физических сил размахнуться достаточно сильно, чтобы убить мужчину. В свете последних открытий я изменяю свое заключение. Ричард Тернер умер от сердечного приступа.

– Нет! – заорал Кеннет, с побагровевшим от ярости лицом вскакивая из-за стола. – Вы не можете менять заключение после того, как человеку предъявили обвинение! Она должна предстать перед судом! Скажите им, Картер!

– Вся эта чертова история в высшей степени необычна! – рявкнул мистер Эмери, встав из-за стола и пронзая взглядом Морган. – И основная вина лежит на вас, мэм. Если бы вы не бежали с места преступления, мы бы не оказались сейчас в таком положении. Что до заключения мистера Рота, – добавил он, обращаясь ко всем собравшимся, – лучше всего его и в самом деле изменить. В любом случае доказательства не убеждают, что нужно продолжать судебное преследование миссис Монтгомери.

– Нет! – опять заорал Кеннет. – Вы обязаны это сделать! Она виновна, так утверждает дознание! Ее должны притащить в суд и повесить за убийство моего кузена! Если вы откажетесь, я обращусь в газеты!

– Вы последуете моему совету, молодой человек! – заорал в ответ мистер Эмери, тыча пальцем в стол. – До появления новых подробностей это дело можно было чертовски легко выиграть, но сейчас я за него и гроша ломаного не дам! Как по-вашему, сколько присяжных осудят молодую женщину за убийство, особенно услышав об обстоятельствах ее брака? Вы что, забыли о репутации своего кузена? Заверяю вас, я не забыл! Более того, теперь миссис Монтгомери – мать, замужем за человеком, занимающим высокое положение в обществе Бостона, Нью-Йорка и даже Филадельфии! Насколько я понял, она еще и принадлежит к английской аристократии. Никто не возьмет на себя ответственность и не заключит в тюрьму такую леди, уж не говоря о виселице! Нет, сэр, я прекращаю судебное преследование миссис Монтгомери, даже если вы напустите на мою контору чертов батальон репортеров! Дело закрыто!

Морган вздрагивала от этих криков, глядя широко распахнутыми глазами на двоих раскрасневшихся мужчин, готовых начать драку.

– Значит, вы превратитесь в посмешище, – сжав кулаки, отрезал Кеннет. – Все ждут, что ее повесят.

– А вы, сэр, превратитесь в объект для жалости, – холодно отозвался мистер Эмери, – и это будет вашей виной, в первую очередь потому, что вы обратитесь в газеты. Ни один джентльмен на такое не пойдет. – С этими словами мистер Эмери поклонился остальным: – Благодарю вас за то, что вы пришли сюда. Мистер Монтгомери, – поклонился он Уорду, все еще хладнокровно сидевшему на своем месте. – Очень хорошая следственная работа, сэр, одобряю. Миссис Монтгомери. – Он поклонился и Морган. – Это было… поучительно, мэм.

И вышел из комнаты, а следом за ним, оба доктора и коронер. Кеннет проводил их взглядом, по-прежнему добела сжимая кулаки. Его адвокат перегнулся через стол и заговорил успокаивающим тоном. Просоленный морем голос Уорда раскатился по всей комнате: