Даже сам король прислал Гедеру гонца с приветственным письмом.

Кружили голову и аплодисменты, и знаки восхищения от людей, прежде едва удостаивавших его кивком, и бал. Танцев Гедер обычно избегал, однако жена Доусона, Клара, настояла, чтобы герой празднества прошел с ней хотя бы круг, и к концу он даже почти перестал спотыкаться. Правда, после следующих проходов с более юными незамужними аристократками ноги болели уже нестерпимо, так что танцевать Гедер больше не решился. Джорей привез ему вожделенный черный плащ, который в сгущающемся ночном холоде пришелся очень кстати. Пиво и вино лилось рекой.

— Качество настоящего вождя… — начал Гедер и тут же потерял мысль. — Качество вождя…

— Прошу прощения, — вмешался его отец. — Гедер, мальчик мой!

Гедер встал, и его собутыльник, кивнув, нетвердыми шагами направился прочь.

— Время позднее, не для стариков, — пояснил Лерер Паллиако, — но не мог же я уйти, тебя не повидав. Ты превзошел самые смелые мои чаяния. О нашей семье с таким почтением не говорили уже, наверное… да попросту никогда.

— Я пойду с тобой, — заявил Гедер.

— Нет! Нет-нет. Это твоя ночь, веселись и радуйся.

— Разговор с тобой — самая большая радость, — ответил Гедер, и взгляд отца смягчился.

— Ну хорошо.

Вместе они отыскали леди Каллиам и выразили глубочайшую благодарность за прием. Разговор, правда, повернулся так, что они сами выслушивали благожелательные слова и под конец остались в уверенности, что вечер был приятной встречей ближайших друзей, с которыми, к сожалению, не часто выпадает видеться. Леди Каллиам настояла, чтобы их отвезли домой в знакомых Гедеру носилках: на ночных улицах неспокойно, да и не подобает таким гостям идти пешком. Джорей подошел к Гедеру почти у самых дверей и протянул руку. Гедер, пожимая ее, чуть не прослезился.

Пока рабы-тралгуты тащили носилки по темному городу, Гедер, задрав голову, смотрел на рассыпанные по небу звезды. Вдали от ликующей толпы ощущение легкости изрядно померкло, юноша с удивлением обнаружил, что страх не исчез, разве что ослаб и стал привычным.

Отец откашлялся.

— Ты идешь в гору, сынок. Несомненно.

— Вот уж не знаю.

— Поверь мне. Я слыхал сегодняшние разговоры. Ты вклинился в придворные дела, а они сейчас на сложном повороте. Тебе грозит опасность стать символом, уж не знаю чего. — Голос отца звучал легко, однако Гедер распознал знакомый поворот плеч — как у человека, готового принять удар.

— Я не придворный бездельник, — ответил Гедер. — С удовольствием вернусь домой и засяду за книги, что привез. Для тебя там тоже есть. Я начал переводить эссе о последних драконах — вроде бы оно написано через считанные века после падения Морада. Тебе понравится.

— Конечно, — кивнул Лерер.

Передний тралгут подал знак, и носилки сделали изящный вираж на крутом повороте, лишь слегка накренившись.

— Лорд Клинн не пришел сегодня на празднество, — добавил Лерер.

— Я его и не ждал. — На миг в памяти Гедера всплыл мельничный пруд и ларцы с драгоценностями, которые спасли бы Клинна от разжалования. — Подозреваю, ему не так уж приятна вся суматоха. Он ведь правил Ванайями, а потом впал в немилость. Каково ему слышать такие славословия в мой адрес?

— Да. Конечно, ты прав. Лорд Терниган тоже не показывался.

— Его могли куда-нибудь услать.

— Верно, да. Конечно, так и есть.

На темной улице жалобно тявкнула собака. Ветер, приятно овевавший разгоряченное лицо во время бала, теперь ощутимо холодил.

— На придворных торжествах всем присутствовать не обязательно, — добавил Гедер. — Я даже и стольких собравшихся не ожидал.

— Да-да, конечно. Много народу, правда?

— Да.

Вновь повисла пауза. У Гедера болела спина — после такой скачки и танцев завтра наверняка будет ломить все тело.

— Гедер…

— Мм?

— Не доверяй этим людям, будь осторожен. Они часто не те, кем кажутся. Даже когда они принимают твою сторону, не теряй головы.

— Хорошо.

— И не забывай, кто ты. Кем бы тебя ни хотели сделать — не забывай, кто ты есть на самом деле.

— Хорошо.

— Вот и отлично. — Лерер Паллиако казался не более чем тенью на фоне тени, и лишь глаза блестели в звездном свете. — Вот и молодец.

Маркус, расставив руки, склонился ниже; рукоять меча, выточенного из черного дерева, блестела от пота. Застывший напротив парнишка из первокровных — в бойцовских штанах и с серьезным взглядом — переступил с ноги на ногу. Маркус ждал. Парень провел языком по губам и двинул мечом.

— Не спеши, — предостерег Маркус.

Воздух над ареной был жарким, плотным и удушливым. Крики бойцов почти заглушали шум воды в трубах, подведенных к ваннам. Сражающихся набралось десятка два, по большей части куртадамы и первокровные; среди них выделялись двое тимзинов да еще Ярдем Хейн — запыхавшийся и мокрый от пота. Ни одного цинны.

Парнишка дернулся, решившись на атаку. Меч он держал на отлете, по-восточному — значит, прошел какую-никакую школу. Маркус отвел удар и шагнул под левую руку противника; тот повернулся, Маркус рубанул клинком сверху вниз. Парнишка отбил удар так яро, что мечи отскочили друг от друга, и Маркус, перекинув клинок в левую руку, сделал низкий выпад, следя за реакцией партнера.

Тот, осмелев после двух отбитых ударов, покрепче ухватил меч, сделал неловкий финт вправо и бросил тело влево. Маркус привычно отбил атаку и с размаху двинул мечом по грудной клетке парня — натертый мелом тренировочный клинок оставил на теле полосу от нижнего ребра до ключицы.

— Следующий! — крикнул Маркус.

— Больше никого, сэр, — доложил Ярдем.

— Благодарю, капитан Вестер, сэр! — отчеканил парнишка. Кожа по всей длине удара покраснела и начала вспухать, и Маркус почувствовал мимолетное сожаление: всерьез бить противника он все-таки не собирался.

— И тебе спасибо, сынок. Ты молодец.

Парень расплылся в улыбке.

Маркус, подтянувшись на руках, выпрыгнул за ограждение арены; тело болело от плеч до самых пяток, и капитана это только радовало. Ярдем перебросил ему тряпицу — вытереть пот с лица и шеи. Они отбирали людей в отряд уже третий раз. Сегодняшние претенденты, как и все предыдущие, составляли довольно пестрое сборище. Одни пришли от отчаяния — никаких навыков боя, зато непомерная тяга убивать. Другие — только для удовольствия побахвалиться, что дрались на арене с самим Маркусом Вестером. И лишь немногие пришли потому, что знали дело и нуждались в работе, так что клич Маркуса пришелся им кстати.

Именно из таких и был крепкий куртадам в золотисто-серой шкуре и с кабральским выговором. Маркус, поймав взгляд Ярдема, повел головой в сторону претендента, Ярдем кивнул.