– Не слишком ли? – поддержал его другой.

– Ещё один вопрос и будет два месяца, – угрожающе отрезал дедушка.

Мастера подхватили Раяна под руки и повели прочь. Тот вяло, но сопротивлялся, зная, что не смеет поднять руку на своих наставников, иначе будет вышвырнут из храма, несмотря на все достижения. Раян повернул голову, я впервые увидела на его лице неприкрытую ярость, направленную в сторону своего любимого учителя.

– Риша, Минсу, уведите Джуна.

Те нехотя подчинились. Джун, в отличие от Раяна, брыкался и кричал, и Минсу ничего не осталось, кроме как силком оторвать младшего от земли. Оцепенение отпустило, и я сама схватилась за Джуна, не желая с ним расставаться.

– Прекрати, Аша, – строго приказал дедушка, и я, боясь его разозлить, разжала пальцы.

Минсу унёс Джуна, закинув его на плечо. Риша, свесив голову, поплелась за ними. Вопли Джуна становились тише, Раян начал сопротивляться, двое наставников с трудом оттаскивали его всё дальше. Несколько мастеров разогнали собравшихся вокруг учеников.

Я осталась абсолютно одна, без друзей, перед дедушкой и старшими мастерами, с жалостью смотрящими на меня, и госпожой Ян, на лице которой сохранялось скучающее выражение.

– Посмотри на меня, Аша, – дедушка присел на корточки. Он оказался чуть ниже, поэтому я опустила глаза, чтобы смотреть ему в лицо.

Я слышала злые проклятья Раяна и вопли Джуна, голова дёрнулась в их сторону – мне хотелось взглянуть на друзей ещё раз. Почему-то меня одолел страх, что другой возможности у меня не будет. Однако дедушка схватил меня пальцами за подбородок и вынудил сосредоточить внимание на нём.

– Они посмели прийти за тобой, Аша. Вспомнили о далёком родстве и твоём существовании, когда это стало удобным. – Он цедил слова сквозь зубы, злясь.

Его ярость была холодной как лёд, исходящий паром на тёплом воздухе.

– Они пользуются тем, что я лишь твой дедушка и по правилам не могу растить тебя в храме. Из-за этого ты официально считаешься сиротой. Не будь я хранителем, закон был бы на нашей стороне. Но император и наместники потеряли уважение к драконам, и мой статус не дает мне должным образом защитить тебя. И всё же ты внучка хранителя Дракона Запада, Ашарин. – Моё имя прозвучало хлёстко, угол рта дедушки дёрнулся, создавая намёк на мрачную улыбку. – Я хотел вырастить тебя среди друзей, счастливой, но они отбирают у меня эту возможность. Поэтому ты, Аша, не посмеешь умереть. Ты выживешь там. С гордостью пронесёшь это бремя и вернёшься ко мне. А я сделаю всё, что в моих силах, чтобы облегчить эту задачу и защитить тебя. И не только твоё тело, но и душу. Ты поняла меня, Аша?

Я молча вглядывалась в глаза дедушки и сосредоточенно думала о его словах. Мне была непонятна и половина сказанного, но я чувствовала, что мой ответ важен для дедушки, поэтому не торопилась, обдумывала происходящее, запоминая услышанное и уже далёкие крики моих друзей.

– Ты выживешь во что бы то ни стало, поняла, Аша? – твёрдо повторил дедушка.

Я уверенно кивнула, обещая выполнить задание.

– Но кто такой двойник? – спросила я.

– Это человек, которого больше нет.

– Но я есть.

– Именно, Аша. Кто бы тебе что ни говорил… помни, кто ты есть, помни своё имя и знай, что в этом храме каждый знает, кто ты на самом деле. И мы ни на мгновение об этом не забудем.

Двое стражников, поняв, что время пришло, направились в нашу сторону. Дедушка поднялся на ноги.

– Никогда не плачь перед ними, Аша. В новом доме никому не показывай свою слабость, они тебе не друзья, – шёпотом наставлял дедушка напоследок. – Не смейте её трогать, – холодно отрезал он, когда один из мужчин протянул ко мне руки.

Тот отступил, боясь хранителя.

– Ашарин пойдёт сама. По своей воле.

Внутри меня всё кричало от желания возразить, потому что по своей воле я бы ни за что с ними не пошла. Но на занятиях наставники чётко объяснили, как высоко ценится гордость и что означает «сдержать лицо». Давно объяснили, что мои поступки отражаются не только на мне, но и на дедушке, и даже на храме.

Из-за меня Раяна уже наказали и, скорее всего, накажут Джуна, так как он самый первый устроил сцену. Я не стала хвататься за руку дедушки. Не стала умолять или противиться. Я утёрла слёзы и пошла к госпоже Ян сама.

Глава 23

Я медленно открыла глаза, возвращаясь из сна. Воспоминание было таким чётким и детальным, что я была удивлена, почему оно не пришло раньше. Как смог такой важный момент почти полностью стереться из моей памяти?

Мои друзья пытались защитить меня, а Раяна наказали. Я закрыла ладонями лицо и стиснула зубы. Кажется, тот раз был единственным, когда Раян ослушался своего хранителя. Судорожно втянув носом воздух, я напомнила себе наставления дедушки.

Я не стану показывать страх и своё горе.

– Поэтому ты постоянно пытаешься воткнуть в меня что-нибудь острое? Из-за Джуна?

Широко распахнув глаза, я огляделась – это была не камера. Приподнявшись на локтях в кровати, я хмуро посмотрела на Эйдена, сидящего на одном из деревянных стульев. Он размеренно, с долей раздражения постукивал пальцем по резному подлокотнику. Я бегло осмотрела свою одежду: она вся была на месте, кроме верхнего плаща. Это дало надежду, что ничего плохого король со мной не сделал.

– Ты говорила во сне. – Он вновь привлёк моё внимание тем же сухим тоном.

– И что я говорила? – Голос хрипел, но Эйден не предложил мне воды, а я не стала просить.

Я села на кровати и повела плечами, которые отозвались болью из-за нового укуса. Все кости опять ломило, как после лихорадки.

– Ничего особенного. Имена. Говорила о дедушке. У тебя был дедушка?

– Был.

– И о Джуне. Что вас связывало? – В его вопросе сквозило недовольство, возможно, Эйден наконец начал догадываться, что именно я – двойник.

Однако отвечать я не стала, чтобы не давать подсказок. Пусть гадает дальше.

– Сколько я проспала? – сменила я тему.

На несколько мгновений на лице Эйдена отразилось неодобрение, будто его оскорбило моё очевидное игнорирование, но он всё же решил повременить с допросом.

– Немного, пару часов. Ты действительно становишься крепче.

– Возможно, однажды ты сломаешь об меня зубы, – в тон его ровному голосу ответила я.

Эйден кисло усмехнулся и встал. Я пристально следила за каждым его движением, нутром ощущая мрачное