Я с сомнением оглядела небосвод. Меня такое доказательство мало утешало, хотя я очень надеялась, что Эйден не выдумывает, и хотя бы Раяну удалось выжить. Могут ли эти тучи намекать на то, что хранитель где-то на севере? Возможно, он рядом с императором? Было бы логично отправиться именно туда и попросить помощи.

– Он же твой брат, почему ты желаешь убить хранителя его души?

– Ты ошибаешься, Наён, – с тошнотворно-приторной заботой опроверг мою догадку Эйден. Я не дёрнулась, когда он подошёл ближе и откинул мои волосы с плеча, открыв шею. – После смерти твоего хранителя дракон выберет новое тело. Если честно, я желаю своему брату длинной, а ещё лучше, бесконечной жизни в теле Раяна, чтобы я мог мучать его десятилетиями, давая почувствовать то же, что ощутил я.

Горло сдавило, и я тяжело сглотнула. Его ненависти не было конца. Эйден встал позади, вроде бы аккуратно положил ладони на мои плечи, но стоило ему сжать пальцы, и я не смогла даже двинуться.

– Для чего ты меня сюда привёл? – вновь спросила я, но в этот раз очень тихо, боясь услышать, что именно он хочет проверить, а самое главное, как.

Молодой король наклонился и прижался своей щекой к моей, практически обнял меня, а я усилием воли осталась стоять как изваяние, тоскливо глядя на северо-восток.

– Хотел уточнить, насколько вы с ним связаны, – ласково прошептал Эйден, проводя носом по моей скуле.

– Мы никак не связаны, – так же тихо возразила я.

– Разве ты не хочешь узнать наверняка?

– Разрешишь мне уйти, чтобы спросить у твоего брата лично? – с плохо скрываемым сарказмом ответила я.

– А ты вернёшься, чтобы передать мне его ответ? – подхватил игру Эйден.

– Вряд ли.

– Тогда и мой ответ «вряд ли».

Я тяжело вздохнула, хотя разочарования не ощутила – и так понимала, что он не станет меня отпускать. Я запрокинула голову, затылком касаясь плеча Эйдена. Тяжёлые тучи нависли над головой, казалось, что их тянуло вниз под собственным весом. Неожиданно мне снова захотелось заплакать, разразиться горькими слезами, но мысль оборвалась, когда Эйден оттянул в сторону мой воротник, обнажив шею и плечо, и впился зубами. Этот укус был менее болезненным, чем прошлый, но вышел неожиданным, и из моего горла вырвался громкий стон. Дракону этого было недостаточно, и он сильнее сомкнул зубы.

Я закричала.

Плечо стало влажным от крови, всё тело покрылось мурашками и холодным потом. Мой вопль эхом разнесся во все стороны, я начала брыкаться, пытаясь вырваться, но силы быстро покинули меня. Эйден разомкнул зубы, но хватку не ослабил, меня ощутимо знобило. Я не потеряла сознание, но язык стал сухим, голова закружилась, а небо на севере отозвалось ворчанием и далёким громом.

Три молнии ударили в чёрных тучах одна за другой, облака, подгоняемые стремительным ветром, закрутились. С северо-востока в нашу сторону двинулось настолько тёмное скопление туч, что день на глазах охватили сумерки. Гром от увиденных молний докатился до нас многим позже, а значит, буря, как и Раян, очень далеко. Эйден крепко прижал меня к себе, меня била крупная дрожь, а дыхание рваными хрипами рвалось из груди.

– Видишь, Наён, он жив и реагирует на взаимодействие моего яда с твоей кровью. Интересно, физически ему так же больно, как и тебе? Надеюсь, его сводит с ума мысль, что кто-то тебя мучает.

Мне хотелось врезать Эйдену и ответить, что мы с Раяном не в таких отношениях, чтобы моё пленение свело его с ума. Даже если Риша была права и он видел во мне умершую младшую сестру, в действительности мы не кровные родственники и много лет провели порознь, поэтому Эйден слишком многое навыдумывал.

Я что-то невнятно промямлила. Мои попытки дать ему локтем под рёбра провалились. Король легко удерживал меня одной рукой, пока второй гладил по волосам, словно забавного питомца.

– Как же мне повезло, Наён, – с нездоровым восхищением сказал он. – С помощью тебя я изведу брата, и он сам явится ко мне, а ты расцветёшь, становясь сильнее. Взгляни на себя! В этот раз сознания не потеряла.

Он подхватил моё безвольное тело на руки, когда я едва не завалилась набок. Без поддержки мир кренился куда-то вправо.

– Вероятно, ходить после укуса ты пока не можешь, но количество моего яда растёт в твоей крови, ты становишься устойчивее к нему.

– Я тебе не игрушка, – едва ворочая языком, напомнила я, а Эйден развернулся и понёс меня в сторону пещер.

– Конечно, нет! Ты настоящее сокровище, – ответил он, и его улыбка была до пугающего искренней и счастливой. Меня ужаснуло, что боль его брата принесла ему подобное наслаждение.

Несколько раз я отключалась у Эйдена на руках. Я не ощущала времени и не знала, как долго мы шли по туннелям, но Пятый Дракон не будил меня и почти не разговаривал. Изредка немного рассказывал о пещерах и о том, как впервые вдохнул ядовитые споры и те отдавали горечью у него на языке.

Он не поделился ничем новым, лишь дополнил то, что я уже от него слышала. Приправил рассказ эмоциями и пережитыми воспоминаниями. Чем дольше мы двигались, тем больше я приходила в себя.

Тошнота и головокружение прошли. Осталась слабость, из-за которой, как бы мне ни хотелось, я не могла оторвать голову от его плеча. От Пятого Дракона слабо пахло влажным камнем и мятой. Если первое мне было понятно, то почему мне мерещился запах мяты, я не имела ни малейшего представления.

– Ты сказал, что знаешь это чувство… – неожиданно припомнила я его слова.

Эйден подкинул меня, чтобы перехватить поудобнее, но не поставил на землю и даже не предложил идти самой. Мой вес сильно уменьшился за время заточения, и всё же выносливость Эйдена поражала. Похоже, драконы одаривали тела хранителей и большей силой.

Вместо ответа Пятый Дракон только опустил на меня взгляд с немым вопросом.

– Про смерть близких. Ты сказал, что тебе это знакомо… но твои братья живы.

– Я имел в виду вовсе не их, – сухо ответил он, явно не желая продолжать эту тему, но мне было плевать на его желания, ведь ещё недавно он снова меня укусил.

– Тогда кого?

– Не думай, что мне чужда любовь. Не уверен, испытывали ли подобное мои братья, но надеюсь, что да.

Он умело сменил тему, дав размытый и уклончивый ответ. Я хотела заострить на этом внимание, но сознание было слишком спутанным, а мысли – вялыми для загадок.

– Почему?

– Иначе у них нечего отбирать.

– А как же