Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стень всё ещё никак не мог выбрать курицу для гадания, пока подошедшие Семик и Рагдай не сделали этот выбор за него:
— Да вот эта, большая, с чёрным пером в хвосте! — воскликнул Семик, выдирая из рук мечника вялую курицу, торжественно поднимая её над головой и направляясь к князю, — взрослая, хороша для волхования.
— Ворожить он сейчас будет? — полюбопытствовали шатающиеся без дела неподалёку Оря и Резняк, — позвать воинов?
— Нет.
— Князь гадать желает без шума и толпы, как ему быть, что Велес скажет и на что Ярило намекнёт, — ответил Рагдай, — поход всё опаснее и труднее.
— Чего гадать? Дело-то плохое… Как ручей в овраге переходили, видел я, что вода бурая была… Кровь это! — глухо сказал Оря и покосился на Резняка, — плохой знак, кровь…
— Это глина взбаламученная, рыжая, вот и померещилось тебе кровь, — ответил кривич, — откуда её так много может быть, что как будто река кровавая течёт?
— Да ладно, неужто я кровь в воде от глины не отличу? — угрюмо сказал стреблянин, — не маленький, кровищу видел достаточно в жизни.
— Кровь в ручье? — кудесник Рагдай вытер ладонью влажный лоб, — да, дела вокруг творятся лихие, сидеть нам нужно тихо, как мышам под лавкой, на которой кот сидит.
— Может недалеко мясо разделывают, забивают стадо на продажу или как добычу на колбасы? — высказал предположение Семик, — а пахнет так странно, будто протухло что-то, из-за цветов цветущих вокруг.
— Кто скот-то весной забивает, когда он самый тощий в году? — спросил с удивлением Оря и указал пальцем на белую стену берёз, — это оттуда, куда ушли мои воины Алтус, Хилок и Скван, оттуда дует гнилью, будто рыбу старую коптят или шкуры, или смолу с чем-то жирным варят для обмазывания лодок снизу.
— Правда?
— Да, похоже, клянусь Матерью Змеёй! — при этих словах Оря дотронулся кулаком до груди, — оттуда крики воронья слышно иногда с порывами ветра, смолой пахнет, а дыма от костров над лесом нет и земля дрожит от копыт.
— Она всё время дрожит от копыт, — ответил Семик, — тут вокруг полно конных отрядов, это-то понятно…
— Может, мне попробовать сходить туда, вдоль оврага, надеть аварский халат — если дело припрёт я за авара сойду… — оглядываясь по сторонам спросил Рагдай, — шапку железную надену, а полтесков за аваров выдадим, а викингов за франков, если что…
— Нет уж, ты уже впереди всех один раз на Одере оказался и после этого было сражение и куча людей погибла! — замахал руками на него Семик, — потом на короля лангобардов набросился и нас чуть не настигли разозлённые германцы!
— Да он там решил нас схватить, этот король, — ответил Рагдай, — сколько раз можно об этом говорить? — он невесело усмехнулся и хотел было пойти в сторону варягов, посмотреть на то, как чувствуют себя раненые, особенно Гелга и Вишена, но Оря удержал его за рукав.
— Скажи мне, кудесник, что ты говорил на дороге старшему дружиннику Торопу? Что он сделал вчера ночью такого, за что благодарил? — спросил он.
— Тороп меня закрыл от стрелы, что пустил в упор аварский воин, подъехавший в темноте вплотную.
— Как закрыл?
— Щит поставил ловко и закрыл, а то убила бы меня стрела, — ответил Рагдай указывая рукой на статную фигуру Торопа, — ловкий он просто.
Тороп в это время о чём-то вполне мирно спорил с бурундеином Мечеком около одной из коров, угнанных ранее у сербов и предназначавшейся по-видимому для принесения сегодня в жертву Яриле.
— Это уже второй раз было. Несколько лет назад Тороп закрыл меня от стрелы в сшибке с аланами на Днепре у порога Эссоупи, когда с малой дружиной провожал меня с книгами и пушниной к морю, так что я его давнишний должник, — книжник выразительно поднял бровь и после этого двинулся всё же к викингам.
Пока он к ним брёл, поглядывая на то на цветы под ногами, то на порхающих и поющих над головой радостных птиц, Семик принёс и показал Стовову курицу. Стоя под берёзой, они связали курице лапы, и князь одним взмахом ножа отрезал ей голову. Струёй брызнула кровь, тельце забилось в его руках. Другим движением лезвия князь вскрыл куриное брюшко. Птица всё ещё неистово билась и во все стороны летели кровавые брызги, а князь уже вынул и держал в ладонях крошечные внутренности. Он размял их пальцами и вгляделся в них. Его дружинники Стень, Семик, Резняк молча за ним наблюдали. Оря Стреблянин тоже был здесь.
— Я вижу на печени чёрные точки, словно указание на то, что Ярило помнит о нас, — сказал наконец князь, поднимая на зрителей озадаченный взгляд, — к центру жизни птицы Ярило притронулся, чтобы поведать нам о множестве событий, ожидающих впереди, а чёрный цвет пятен, а не белый, говорит об их пользе для нас, о каком-то прибытке, а не о пустоте бесполезной!
— Вроде бы в прошлом году перед ледоставом ты говорил, что чёрные точки к беде, — с сомнением в голосе проговорил Резняк, — и тогда курши с мещерой сделали набег у Аузы и скот угнали наш и у стреблян.
— Это мой скот они угнали, успокойся, мой удел луговой по Аузе там, — ответил за князя Семик, — а та курицы белая былая, а это больше курица чёрная и знаки внутри у неё разные будут! И знаки на печени такие обычно редко бывают, и это явные чудеса, а то всё больше на кишочках шрамики и полосы встречаются.
— Как-то так