Казалось, там, под картоном спрятано всё, что видит во мне мой любимый мужчина. Это волновало ещё сильнее. Какой я буду для него? Роковой? Как танцовщица танго? Эротичной? Элегантной? Изящной? Я не могла представить и отчего-то тянула время.

Постучались. Вошла Мария. Стала рядом, отражаясь в зеркале во весь рост — высокая, стройная, красивая, а я, маленькая, со своими кудряшками показалась какой-то мультяшной. Просто гном Вася в юбочке и на каблуках… Смешно до слёз! И ещё страшнее заглядывать в коробку. Пульс тикал в висках, напоминая о том, что минуты торопят, и меня ждут.

— Помочь? — спросила она.

— Я волнуюсь, — призналась я.

— Это естественно. Я тоже волнуюсь, — сказала Мария, — такая честь для меня!

Боже, великолепная, яркая, как она может волноваться? И зачем?

— А вдруг мне не понравится? — почти заикаясь, спросила я.

Мария улыбнулась мне, как ребёнку.

— Такого просто не может быть!

И я, зажмурившись, всё-таки раскрыла коробку. Выдохнула. Оно, и правда, не могло не понравиться… Дрожащими руками я достала сложенное платье и подняла кверху, позволяя ему раскрыться, будто цветку. Тонкий, как паутинка, кружевной верх, обтягивающий корсаж; плетёный серебром и мелким жемчугом пояс и струящиеся от него нежной тканью юбки. Натуральный шёлк, сложенный искусными продавцами, к моему удивлению, совсем не помялся.

— Ах, какая красота! — воскликнула Мария.

Счастье разлилось в моей груди. Платье говорило главное слово: невинность. Словно не было у нас с Джеком жарких ночей, стонов и страсти. Словно всё только должно было случиться. В первый раз. Волнующе и незабвенно. Я так расчувствовалась, что с уголка глаза по щеке сползла слезинка.

— Неужели не нравится?! — изумилась Мария.

— Нет, что ты… — прошептала я, — оно божественно!

* * *

Нескольких минут хватило на то, чтобы переодеться. Мария так умело взялась за мои волосы, что мигом превратила меня из пушистого гномика в принцессу. Приколола к подобранным волосам фату на жемчужные шпильки. Длинную, со шлейфом, ведь Джек не мог предугадать моих причуд в Нью-Йорке, а здесь постарался… Милый!

Я смотрела на себя в зеркало, замирая, и думала: пожалуй, стоило рискнуть и выдумать новую традицию — чтобы жених покупал платье будущей жене. Потому что я, наверное, буду всю жизнь гордиться выбором Джека! Или мне просто так несказанно повезло?

Фея-крёстная не принесла мне хрустальных башмачков, но моих удобных босоножек всё равно под длинными лепестками из шёлка было не видно. Невеста, глядящая на меня большими, взволнованными глазами из зеркала, была такой воздушной и лёгкой, что, казалось, должна была взлететь.

— Всё готово, — с удовольствием констатировала Мария. — Ты, Саша, просто ангел, клянусь всеми святыми!

Она перекрестилась и возвела очи к сводам алькова — в маленькой комнатке потолок был так высок, что мы были будто в колодце. Я разрозовелась от смущения. Но тут же встрепенулась:

— А цветы? Ведь у невесты должны быть цветы!

— Точно. Сейчас! — Мария метнулась наружу и вернулась с коротко обрезанной веткой, густо усыпанной белыми лилиями. Сунула мне в руку и ахнула, молитвенно сложив перед грудью ладони: — Идеально!

Она была права! Кто-то неделями выбирает букет невесты, а, выяснилось, нет ничего лучше спонтанности — стебля лилии, выдранного из одной из цветочных корзин.

За дверью запели мальчики что-то католическое, мне сразу вспомнилась Энигма, и Мария сказала:

— Пора.

Открыла передо мной резную дверцу.

«Благослови, Боже!» — подумала я.

Стук сердца, капельки пота от волнения на спине, и шаг вперёд. К нему.

Прозрачные, высокие голоса хора стали громче, запахи явственнее, купол ещё поднебеснее. Но ничто на свете не было важно, кроме него — моего любимого мужчины! Красивого, высокого, стройного! Самого-самого на свете! С бесконечным восхищением за чёрными зрачками-гвоздиками!

— Сандра… — проговорил Джек, внезапно заливаясь румянцем. Подошёл. — Ты… ты… прекрасна… Чистая… Как Царица Небесная!

Я улыбнулась, глядя на него во все глаза. Мой великолепный корсар, не только в смокинге, но внезапно ещё и с бабочкой, протянул мне руку. Я вложила пальцы и ощутила его большую, горячую ладонь. Крепкую и надёжную.

— Ты — моя жена! — взволнованно проговорил Джек.

— Навсегда, — ответила я.

И мы потянулись за поцелуем.

— Погодите, а церемония? — подал голос падре от алтаря.

Мы оба смущённо оглянулись, сообразив, что стоим в начале прохода, забыв обо всём на свете, но Джек нашёлся и ответил:

— Да-да, мы уже идём! Простите, падре! Это было предварительное соглашение…

А потом всё было, как в сказке: священник, поющий баритоном на латыни, шелест страниц молитвенника, ангельские голоса мальчиков, свечи, дрожащие от нашего дыхания, мурашки по коже, наше взволнованное, подхваченное эхом высоких сводов «Да» на вопрос каждому и кольца…

— Объявляю вас мужем и женой! — сказал по-английски падре, улыбаясь.

Джек забыл про поцелуй и бросился к нему. Обнял, жарко благодаря, а затем прямо у алтаря подхватил меня на руки и закружил.

— Моя! Моя! Жена моя! Сандра!

— Только твоя, — растворялась я в радости, обвивая его шею руками. И только тогда мы вспомнили про обязательный поцелуй. Сладкий, завораживающий, долгий.

Наши немногочисленные свидетели зааплодировали. Мы нескоро оторвались друг от друга. Пьяные, заполненные светом, блаженством и любовью.

— Я женился! — победно пробасил Джек, не в силах сдерживать эмоции, и поставил меня, наконец, на пол.

И мы засмеялись от счастья, заражая им всех остальных. Гыкали басисто репортёры, щёлкая нас, безумцев, на камеры, заливалась звонким смехом Мария рядом с мачо Рафаэлем, оба в белом и красном, жгучие и красивые. Прыскали, теряя серьёзность, охранники в бронежилетах, хихикали старушки в мантильях, улыбались беременная женщина с мужем. И даже падре по-доброму смеялся, приговаривая:

— Каких замечательных новобрачных Бог мне послал!

Джек поклонился ему с почтением, а затем громко обратился ко всем:

— Друзья! Раз у нас всё не по правилам, то праздник будет завтра, на территории завода «Оле-Ола Венезолан Бэбидаз»! К нему уже всё готово! И я всех приглашаю! А теперь позвольте мне разделить время с моей женой! Мы так соскучились друг по другу! Желаю вам чудесного вечера! — и добавил. — Но, ребята из охраны, вам не повезло — вы по-прежнему, на работе…

Все снова захлопали. Старушка в фиолетовой мантилье протиснулась между скамеечек к нам и протянула мне металлический золотистый значок с красным петухом в кружке с синей каёмочкой и золотыми буквами. Затараторила непонятное, сияя беззубым почти ртом.