Залпы из тяжелых орудий громят слабые укрепления Плимута.

Немногочисленные вышедшие навстречу врагу английские гребные суда тоже быстро потоплены артиллерийским огнем.

Затем прямо на причалы начинает высадку почти двадцатитысячная испанская армия.

На улицах Плимута завязываются жесточайшие уличные бои, в которых, плечом к плечу с британскими моряками и солдатами сражаются местные жители. Но силы слишком неравны. Испанцы беспощадно истребляют горожан, не делая разницы между сопротивляющимися и сдающимися на милость победителей; очень немногим удается спастись бегством из захваченного города.

В ходе боев за город погибают почти все военные моряки во главе с командующим флотом королевы, сэром Френсисом Дрейком.

Англичане спешно стягивают свои немногочисленные сухопутные силы на юг, объявляют мобилизацию, но всех этих мер явно недостаточно, чтобы сбросить армию вторжения в море. Испанцы ставят в строй даже бывших рабов– галерников и отбивают эти попытки. На острове ширится паника, многие жители южных графств бросают все нажитое и бегут на север, надеясь спастись от ужасов войны. Потоки беженцев вносят еще больший хаос в жизнь острова, и без того дезорганизованную вторжением, распространяя слухи о непобедимости и жестокости захватчиков. Страх перед мощью испанской армии парализует очень многих, лишая воли к сопротивлению. Тут срабатывают психологические особенности подданных британской короны – ведь Англия уже давно, больше ста лет не знает больших войн, а последнее вторжение иноземцев произошло почти за пять столетий до того, в эпоху Вильгельма Завоевателя. Вдобавок, ширится движение сторонников испанского короля из числа тайных и явных католиков, повинующихся папскому приказу (совсем скоро у них будут все основания пожалеть о своем предательстве).

Закрепившись в Плимуте и его окрестностях, Медина -Сидония посылает суда во Фландрию. Помешать им просто некому – у Англии не осталось боевых кораблей, а голландцы теперь думают лишь об обороне. Поэтому флотилия вскоре беспрепятственно добирается до Дьеппа и возвращается, доставив в распоряжении герцога еще полтора десятка тысяч первоклассных солдат.

Получив подкрепление, окончательно поверившие в победу испанцы осуществляют еще одну операцию – они высаживают мощный десант в Ирландии, благо воспрепятствовать им некому.

Ирландцы, чья страна уже почти три века, как была завоевана англичанами, не переставали сопротивляться захватчикам. Англичане путем бесконечных войн, заговоров, провоцирования междоусобиц, вероломно нарушая все договоры, занимали лучшие земли, сгоняя с них кельтов огнем, железом, грабежами и непрекращающимся голодом. Именно на царствование Елизаветы пришелся очередной пик колонизаторской активности англичан в Ирландии, когда их политика приобрела явные черты откровенного геноцида.(58,140)

Неудивительно, что когда испанцы высадились на ее берегах, радости ирландцев не было предела, и под знамена Филиппа тут же собрались тысячи и десятки тысяч людей, готовых сражаться с ненавистными врагами до последней капли крови. Испанцы, совместно с повстанцами быстро очищают Ирландию от немногочисленных английских частей и устанавливают связь с шотландскими католиками, также поспешившими выступить на стороне Филиппа II. Медина-Сидония создал в Ирландии базу, откуда осуществляет снабжение продовольствием своих войск в Южной Англии и, кроме того, испанцы получают возможность в неограниченном количестве пополнять армию храбрыми солдатами, ненавидящими англичан и беспредельно преданными католической вере.

К весне 1589 года испанская армия начинает наступление на север.

Взятые города предаются огню и мечу, разъяренные испанцы и их союзники не щадят никого – ни женщин, ни стариков, ни младенцев. Пленные подвергаются перед казнью жесточайшим пыткам и издевательствам.

Масштабы кровопролития и необычайная жестокость происходящего ужасает даже многих участников войны, однако Филипп непреклонен в своей решимости стереть с лица земли страну, так много доставившую ему неприятностей.

На сторону испанцев, переходит, правда не без колебаний, абсолютное большинство населения другой кельтской провинции – Уэльса, так же не имеющее особых причин любить англосаксов. Тысячи воинственных валлийцев вливаются в армию вторжения.

На севере начинают действовать шотландские войска, заставляя британцев сражаться на два фронта. Дело тут даже не в естественном желании короля Якова I отомстить за казнь матери – Марии Стюарт, а в том, что большая часть шотландцев не питает к южному соседу теплых чувств и, само собой, желает увеличить свои владения за его счет.

На захваченных территориях беспощадно проводится рекатолизация, на кострах горят десятки тысяч последователей англиканской церкви – от простолюдинов, до лордов и богатых купцов.(13,267)

Крайняя жестокость, вообще характерная для войн того времени (впрочем – в какие времена войны не были жестокими?), многократно усугубляется еще и религиозным характером всего происходящего. Все те ужасы, которые испанцы творили при завоевании Америки и во взятых городах Нидерландов, ныне повторяются на английской земле. Вдобавок, свою немалую лепту в кровопролитие вносят ирландцы, горящие вполне понятным желанием отомстить за века угнетения и тирании.

Англичане обороняются с беззаветной отвагой, заставляя испанские войска платить кровью буквально за каждый дюйм земли. В тылах наступающих вспыхивают многочисленные восстания, на подавление которых испанцы вынуждены отвлекать значительные силы. Героизм британцев, защищающих родную землю, входит в легенды, и не в одной стране будет ставиться в пример будущим поколениям, став темой многих великих произведений мировой литературы.

Однако, на стороне короля Испании, колоссальный людской потенциал его империи и поддержка римского папы, по чьему зову в состав новых крестоносцев вливаются массы католиков едва ли не со всей Европы. Англия же вынуждена биться сразу на несколько фронтов, а помощи ждать неоткуда.

К зиме 1590 года вся территория Английского королевства переходит под контроль испанцев и их союзников.

Северные земли присоединяются к Шотландскому королевству, впрочем, очень быстро ставшему фактическим вассалом иберийской монархии, несмотря даже на распространение в нем реформатской веры.

Филипп присовокупляет к своим многочисленным титулам еще и титул короля Англии, Ирландии и Уэльса, графа Корнуэльского и прочая, и прочая, а также с полным правом может именоваться «сокрушитель ереси» и «искоренитель безбожия» – так гласит выпущенная по случаю завоевания острова папская булла.

Европейские государи, включая откровенно не любящих и опасающихся Испанию французских королей, всецело признают его права на британский престол – глупо пытаться оспаривать свершившийся факт.

Какая судьба ожидала бы в этом случае королеву Елизаветы? Сумела бы она бежать и найти убежище в какой-нибудь из протестантских земель Скандинавии или Германии? Пала бы с оружием в руках, подобно тысячам и тысячам англичанок, что наравне с мужчинами сражались в те дни с врагом? Стала бы жертвой подосланных испанцами убийц? Была бы заточена в монастырь до конца своих дней? Умерла бы в тюрьме или на эшафоте, как незадолго до того, по ее собственной воле – ее двоюродная сестра Мария Стюарт? Или же Филипп Осторожный счел бы возможным и целесообразным поразить мир невиданным и немыслимым дотоле зрелищем: сожжением за ересь по приговору священного трибунала коронованной особы, как за десяток с лишним лет до того, поразила мир сама Елизавета, отправив на плаху беглую королеву Шотландии?