Она часто задумывалась о своей жизни с Джулианом. О том, как он ухаживал за ней, как они поженились. Иногда ее пугало, что она уже не помнит все это достаточно четко. Она помнила: вся ее жизнь превратилась в мечту о любви, в мечту о совершенстве. Хотя у них с Джулианом никогда не было по-настоящему своего дома. И она никогда не могла найти для себя полезного занятия. У них не было детей. И она поэтому была не в состоянии в полной мере наслаждаться супружескими отношениями.

Но тем не менее в ее жизни была любовь, было какое-то совершенство. Ребекка была убеждена, что без Джулиана ее жизнь продолжаться не сможет. Но если она и продолжится – жизнь ведь не может закончиться просто по желанию человека, – то не принесет счастья. Любви больше не будет.

Порой Ребекка испытывала неловкость и чувство вины за то счастье, которое принесла ей жизнь вскоре после смерти Джулиана. Ведь все-таки она счастлива. Этого она больше отрицать не в состоянии. У нее есть Стэдвелл и связанные с ним повседневные хлопоты. Например, активная подготовка к пикнику, званому обеду и балу, назначенным на август – как раз на первую годовщину их бракосочетания. У нее есть Чарльз, этот крошечный сгусток радости. Лысенький синеглазый сыночек, который переполняет любовью ее сердце.

У нее есть Дэвид. Ребекка никогда не пыталась выразить в словах те чувства, которые к нему испытывала. Не пыталась даже мысленно. Но чего она по отношению к нему не чувствовала – это она знала точно. Однако Дэвид значил для нее слишком много. Он стал средоточием ее новой жизни, ее обязательств, ее счастья. Без него все пошло бы прахом. Без него ей было бы не с кем делить свою радость жизни, которую, как ей казалось после смерти Джулиана, она вновь обрести уже не сможет.

Дэвид стал ее товарищем, помощником, советником, другом. Отцом ее ребенка.

Джулиан был ее возлюбленным. Дэвида, своего законного мужа, Ребекка предпочла бы назвать скорее любовником. Примерно так она порой определяла в своих раздумьях сложившуюся ситуацию. Между этими двумя понятиями существовала разница, в суть которой Ребекка, однако, не пыталась вдаваться. Она ничего не хотела знать об этом. Она даже побаивалась, что такое понимание к ней придет, хотя ей было интересно, чем же вызван подобный страх.

Итак, Дэвида, своего мужа, Ребекка могла, по сути, назвать лишь любовником. Возникшие между ними товарищество, дружба приобрели более личностную окраску и перешли на качественно новый уровень в результате того, что супругов стали связывать узы интимной близости. То, что происходило между ними по ночам, в постели, составляло некую тайну, нечто, известное только им одним, то, что Ребекка перестала считать своей виной. Доставлять удовольствие мужу – это ее долг. Она доставляла удовольствие своему мужу, поскольку получала удовольствие сама. Она позволяла Дэвиду удовлетворять ее. Она активно училась удовлетворять его.

И в процессе развития их интимных отношений Ребекка открыла чудо своей собственной сексуальности. И чудо сосредоточения этой сексуальности на одном-единственном мужчине. На своем муже.

Джулиан был ее возлюбленным. Она навеки сохранит верность ему. Ее сердце будет принадлежать ему всю жизнь. Часть ее души навсегда останется похороненной вместе с Джулианом на Инкерманских высотах в Крыму.

А Дэвид ее супруг, стал для нее всего лишь ее любовником. Но он жив. Он удивительный человек. Она больше не станет копаться в его прошлом. Оно ее не касается. Теперь, в настоящем, он стал ее законным мужем, и так будет всегда.

Теперь, в настоящем, он стал для нее другом и любовником.

Ребекка с благодарностью отдалась соблазну ощутить себя счастливой.

Лишь пожилые люди помнили о пикниках и балах в Стэдвелле, хотя на какое-то время эти увеселения тогда стали традицией. Однако раньше в них участвовали только проживавшие невдалеке мелкопоместные дворяне. В этом же году виконт и виконтесса, возобновив традицию, при этом несколько обновили ее: они сделали предстоящие празднества радостным событием для всех без исключения.

Для самых энергичных гостей были организованы игры на свежем воздухе – крикет, теннис, кегельбан, метание колец, бега наперегонки для детей. На реке организовали соревнования для гребцов на каноэ. Менее активные прогуливались по лужайкам или, рассевшись, наблюдали за происходящим. Некоторые даже расхаживали по особняку.

Чай предполагалось подавать на террасе. На вечер был назначен грандиозный званый обед: для дворян – в столовой, для простонародья – в бальном зале. Позже намечался бал. Дэвид и Ребекка не согласились с предложением устроить танцы для низших классов во дворе. Они решили, что настала пора представителям всех сословий научиться хотя бы на время праздников активно общаться друг с другом.

За неделю до этого торжественного события были наняты дополнительные садовники, повара и прислуга по дому. Работы у всех было по горло, и все сопровождалось немалыми волнениями. Ведь погоду заказать было нельзя, а лето выдалось неустойчивым. На всякий случай запланировали альтернативные развлечения в бальном зале. Но конечно же, находиться днем и вечером в закрытом помещении никому бы не понравилось.

Однако все волнения рассеялись, когда стало ясно, что хотя поначалу утро было облачным, но день обещает быть ясным и сухим.

Ребекка сидела в качалке в детской комнате и кормила Чарльза. Он же, как всегда, с энтузиазмом сосал ее грудь и, не отрываясь, смотрел на мать, давая понять, что долго не захочет уснуть.

– Помедленнее, – сказала она ему. – Папа говорит, что ты толстеешь. Ты только посмотри на эти щеки. – Ребекка провела по одной из щечек указательным пальцем.

Ее сын затратил на завтрак достаточно много времени и теперь решил одарить мать широкой беззубой улыбкой. Он еще минут пять пососал, прежде чем почувствовал, что насытился и очень хочет играть. Ребекка вспомнила, что ей предстоит огромное количество дел. У нее окажется так мало времени, чтобы побыть с сыном. Она положила его себе на колени, склонилась над ним и стала тереться носом о его нос, пока Чарльз снова не заулыбался.

– Вот и папа. У тебя хватит улыбок и для него?

Дэвид погладил жену по голове, затем склонился над сыном и пощекотал его подбородком.

– Уверен, что ты съел свой завтрак до последней капли, – сказал Дэвид. – В один прекрасный день эти щечки просто лопнут.

Чарльз торжественно взглянул на отца снизу вверх, а затем широко улыбнулся этой шутке.

– Со счастливой годовщиной, – сказал. Дэвид, повернувшись к Ребекке. – Вот тебе подарок. – Он положил ей в руку небольшой сверток, а потом поднял ребенка с ее колен.

Ребекка купила Дэвиду новую цепочку для часов, но та осталась в ее туалетной комнате. В коробочке, что дал ей Дэвид, лежали небольшие бриллиантовые сережки, прекрасно сочетающиеся с ее рождественской подвеской.

– Какие очаровательные, – сказала она. – Спасибо, Дэвид. Не правда ли, кажется, что миновало уже больше года? Жизнь так быстро меняется.