что. Её видения, её страхи и шёпот такого любимого, мудрого и бесконечно доброго голоса…

«Нэа эсто рига виа! Запомни это, дочь моя! Нет ничего превыше жизни! Хранить жизнь и защищать её – вот твоя цель, и никак иначе! А иначе, чем мы лучше тех убийц и разрушителей, тех терро-аоро? Мы должны остаться эльфами, Народом Звёзд, Элдинэ, но не потерять сути своей, не позабыть, что мы – хранители жизни, природы. Нэа эсто рига виа!» – голос отца прозвучал в голове так отчётливо, отрезвляюще, и прогнал на миг из души ненависть, оставив лишь скорбь, нежность и бескрайнюю тоску.

Экталана оглядела тропу, залитую кровью тех, кто встретился с её мечом, из тумана проступали их искалеченные тела, искажённые мукой лица. По щеке её скатилась слеза, чистая, как капля росы, горькая, как пепел руин Джалисона.

– Прости меня, отец! – прошептала она чуть слышно. – Что же я наделала? Я предала тебя, предала твою мудрость, твою заповедь. Но боль была так сильна, так жгла сердце горечь утраты! Я забыла саму себя. Превратилась в терро-аоро. Я едва не погубила весь Мир ради того, чтобы утолить свою жажду мести! Ещё один удар меча, последний удар, и Мир был бы обречён… Убей я этого человека из ненависти, и Море поглотило бы Светлый край вместе со мной и моим испившим ненавистной крови клинком, ибо здесь не осталось бы и песчинки милосердия. А зачем нужен мир, лишённый света добра и сострадания? Но ведь ещё осталось место для бескорыстной жертвенности, для любви, и этот мальчик…

Экталана поняла, что говорит всё это вслух, замолчала, отшвырнула меч Сальяды прочь в туман.

– Ну? Что же вы ждёте? – холодно спросила она у мужчин, стоящих на коленях. – Иди, Остренго! Он вымолил прощение тебе.

Рыцарь вскочил, ещё не веря в удачу, свалившуюся на его тёмную голову, озираясь затравленно, попятился к своей лошади, вскочил в седло, и только теперь вернул себе часть былой степенности. Сын его поднялся медленно, не отрывая глаз от прекрасного, кровоточащего слезами лица эльфийки. Гнев схлынул, осталась печаль, и теперь она вновь походила на прежнюю Экталану, прекраснейшую деву Элтлантиса.

– Благодарю вас, госпожа! Я никогда не забуду вашего милосердия, – с поклоном молвил Ризо.

– Нет, не благодари меня, мальчик! – тяжело вздохнула княжна. – Поверь, для тебя было бы лучше, чтобы твой отец погиб сегодня. Не от моей руки, ибо это повлекло бы за собой гибель Мира, я вызвала бы Гнев Моря. Но лучше бы его убил король, или кто-то ещё… Ибо он никогда до конца дней своих не забудет, что ты спас его жизнь, что тебе он обязан своим существованием. Но вместо благодарности в его чёрном сердце поселятся ненависть и злоба. Он не позабудет, что ты стал очевидцем его унижения и трусости. И он не простит тебе своей слабости, ибо люди умеют прощать многое, но только не свои собственные ошибки. А потом, когда ты станешь старше и начнёшь сам управлять делами страны, и он увидит, что его собственные слуги уважают тебя за ум и справедливость, и чтят как истинного короля, к ненависти добавится зависть. Она будет разрастаться и пожирать его душу. И он станет завидовать всему, что есть у тебя: богатству, могуществу, друзьям, жене, которая вырастет в прекрасную женщину, ибо других не бывает в роду Ринай… И в один из тёмных дней ненависть, зависть и ревность толкнут его на преступление, подлое и трусливое. Не удивляйся, Ризо, когда он вонзит нож в твою спину, и завладеет твоим королевством, и твоей возлюбленной королевой, а детей твоих сделает своими рабами! Не жди благодарности, она неведома ему!

Ризо перевёл серьёзные, чёрные как уголь глаза с эльфийки на отца.

И Остренго под его взглядом опустил голову, словно уже сейчас замыслил гнусное убийство и устыдился, пойманный врасплох.

– Едем, Ризо! – пробурчал он сердито и резко.

Юноша поглядел ещё раз испытующе на эльфийку.

– Я не лгу. Так будет, – качнула она пепельной головой. – Я это вижу. Считай это моим пророчеством, последним эльфийским пророчеством в этом Мире!

Ризо поклонился и, вскочив в седло, догнал уезжавшего Остренго.

***

– Экталана… – Киралейн подошёл сзади, нежно обнял её за дрогнувшие плечи. – Кэнтрианэ умолкло.

Княжна удивлённо огляделась и осознала, что вой, леденящий кровь в жилах, стих. Лишь иногда доносились откуда-то звуки, напоминавшие всхлипы долго плакавшего ребёнка.

Смолк и рокот Моря, волны его оставили в покое стены Мангара.

Просветлело небо. Оно оставалось по-зимнему хмурым, затянутым свинцовыми тучами, но всё-таки жуткая ночная тьма отступила.

И даже туман стал таять, рассеиваясь в свете дня.

– Так и должно быть… – спокойно сказала Экталана. – Море усмирило свой Гнев. Благодаря этому мальчику, Мир вспомнил, что есть ещё самопожертвование и милосердие где-то в тёмных закоулках ожесточившихся сердец. Значит, пока Мир будет жить, и мы будем любить жизнь, и беречь её, пусть даже вдали от Светлого края. Идём, мой король! Пора вернуться в Элтлантис. В моём видении люди сражались караризским железом, значит, эльфам нужна наша помощь. Их души жаждут освобождения! Я хочу к отцу, Киралейн. Идём! Ты поведёшь наш народ за Море, любимый. О, сколько друзей в нетерпении ждут нас в Благословенном Краю!

– Так поспешим! – одобрил Киралейн.

Долина скорби

И мнится – голос человека

Здесь никогда не прозвучит,

Лишь ветер каменного века

В ворота чёрные стучит.

И мнится мне, что уцелела

Под этим небом я одна, –

За то, что первая хотела

Испить смертельного вина.

А.Ахматова

Первые тела стали попадаться ещё на подступах к Городу-Зелёных-Шатров.

Киралейн первым заметил в обагрённой траве раненого Антина. Оставив лошадей, король и Экталана, подбежали к нему. Эльф лежал лицом вниз, из спины торчало две караризские стрелы, и руки были сцеплены сзади. Король поспешно сбил оковы, потом осторожно выдернул стрелы. Киралейн и Экталана сплели руки над раной Антина и зашептали целительное заклинание. Оба понимали, что им потребуется немало сил, чтобы помочь всем жертвам борцов за свободу человечества.

Антин со стоном перевернулся на излеченную спину, оглядел их удивлённо.

– Видно, Небеса послали вас в Элтлантис! Мой король, госпожа, здесь такое творилось! Люди напали. Великий князь…

– Мы знаем, Антин. Я видела, – оборвала его Экталана.

– Ты сможешь встать, идти? – поинтересовался король.

– Не только идти, я ещё и вам помочь