Отец замер у буфета, сложил руки на груди и нахмурился.

— За эту школу что, платить надо?

Нина прожевала печенье. Кивнула.

— Только из-за того, что её там будут учить рисовать?

— Нет, папа. Там охрана, там малочисленные классы, лучшие педагоги, психологи, атмосфера и отношение к детям особое. Арише там будет хорошо.

Фёдор Николаевич качнул головой.

— Да, мать, отстали мы с тобой от жизни. Раньше дети учились в обычных школах, и ничего…

— Вот именно, что ничего, папа. У меня в аттестате сплошные тройки. Да и у Вовки немногим лучше.

— А ты хочешь по-другому?

Нина развернулась на стуле.

— А почему я не могу хотеть для своего ребёнка лучшего?

— Особенно, если ты можешь себе это позволить. С некоторых пор.

— Федя, — попыталась осадить мужа Елена Георгиевна, а Нина, заметив, что дочь допила молоко, улыбнулась ей.

— Солнышко, иди на улицу, поздоровайся с братьями и сестрой. — А когда Арина с кухни вышла, повернулась к отцу. — Насколько я понимаю, это уже со слов моего бывшего мужа?

— Уже бывшего? Помнится, ты выла и билась в судорогах, когда тебе запрещали с ним встречаться. Поехала за ним чёрте куда!.. А теперь ты с улыбкой говоришь — бывший?

— Папа, я была молодая и глупая. Когда-нибудь это должно было закончиться. Особенно, с Пашкиной любовью к славе и столичной жизни. Он захотел и уехал. Он сделал свой выбор, и я, признаться, не сразу поняла, что у меня тоже есть выбор.

Елена Георгиевна присела рядом с ней, присмотрелась внимательнее.

— Ты выглядишь по-другому, — сказала она наконец.

— Может быть. Но это мелочи, мама, поверь. Это всего лишь…

— Деньги, — подсказал отец.

— Папа, ты сказал это так, как будто это преступление.

— Не знаю, ты мне скажи.

Она фыркнула.

— Ты пересмотрел политических передач. Костя очень хороший человек. И да, он… обеспеченный человек, и на нас с Аришей он денег не жалеет. Он много работает, он много зарабатывает, у него не так много свободного времени, но он очень хороший!

— Ты влюбилась? — спросила мама с трагическими нотками в голосе.

Вот как ответить утвердительно на такой тон? Поэтому неопределённо пожала плечами, отвернулась и стала смотреть в сторону. И без короткого «да» получилось весьма выразительно.

Что ж, она призналась в этом родителям: она влюбилась в Шохина. Но сказать это ему, будет куда труднее. И большой вопрос: хочет ли он это знать?

К обеду приехал Вовка с женой. В доме наметилась привычная суета и гам, дети носились из комнаты в комнату, пока их не погнали на улицу; взрослые старались говорить на отвлечённые темы, но Нина замечала, что время от времени мама начинает переговариваться в сторонке то с отцом, то с сыном, видимо, не могла держать в себе тревогу, ей необходимо было выговориться, а что сказать самой Нине, как ещё её образумить и какие вопросы задать — не знала. Лезть наперерез несущемуся локомотиву Нина не собиралась, поэтому делала вид, что ничего не замечает, улыбалась жене брата и болтала с ней о всяких глупостях, не вдаваясь больше в подробности своей личной жизни, хотя видела, что Марине любопытно. После обеда брат подошёл к ней и обнял за плечи. Он редко это делал, и только по великому одолжению, такое откровенное проявление братских чувств было ему несвойственно, и каждый раз напоминало уловку. Поэтому Нина усмехнулась, когда он её обнял. Остановился рядом с ней на крыльце, посмотрел на Арину, которая сидела на корточках перед кустом смородины и что-то разглядывала между листьев.

— Аришка выросла.

— Да? Я не замечаю.

— Я своих тоже не замечаю. — Вовка повернулся к ней лицом, присел на перила крыльца и закурил. На сестру взглянул достаточно весело. — Так что, Пашка отставку получил?

— Ты издеваешься? Думаешь, я не знаю, что тебя мама подослала?

— Ну, я не расскажу ей всё в подробностях, — пообещал он, усмехаясь. — На самом деле интересно.

— Если интересно, то скажу. Это я отставку получила.

— Ой, да ладно. Мы с ним позавчера пиво пили, так он весь вечер себя кулаком в грудь бил, жаловался, какая ты неверная зараза.

— Даже так?

— Говорит, мужика богатого себе нашла.

Нина кивнула, не собираясь спорить.

— Нашла.

— В натуре, богатый?

— В натуре, — подтвердила Нина и рассмеялась. Ткнула брата кулаком в живот. — Выражаешься, как бандит. Мама в обморок упадёт.

— Дура ты, Нинка. И я тебе это с детства говорил.

— Помню.

— Но хитрости тебе это не прибавляет. Что ты матери всё рассказываешь? Я вот не рассказываю, и ей хорошо. А мне ещё лучше.

— Если я буду следовать твоим советам, мне вообще говорить нечего будет. — К брату придвинулась и похлопала его по появившемуся за последние годы животику. — Тебе-то что рассказывать?

Вовка выразительно скривился.

— А ты думаешь, мы тут со скуки помираем, да?

— А что, нет?

— Привыкла ты к большому городу, — вроде бы пожаловался он. — Что там хорошего?

Нина улыбнулась ему.

— Там Костя.

— Ах, Костя. И у тебя тот же дикий взгляд, что и десять лет назад.

— Почему дикий?

— Ну, голодный.

— Вот уж точно не голодный.

Вовка широко ухмыльнулся и заметил:

— Вот именно такие вещи не надо говорить родителям.

— А я тебе. По большому секрету.

Он удержал её, прежде чем они вернулись в дом, и тихо спросил:

— И кто он такой?

— Он застройщик. У него своя строительная компания.

— Едрит твою налево…

Нина рассмеялась, глядя брату в спину, когда он её обогнал. Оглянулась на дочку и громко сообщила:

— Ариша, бабушка собирается резать сладкий пирог! Иди быстрее!

Костя не звонил весь день, и это уже казалось странным. Хотя, Нина предполагала, что он решит не тревожить, не мешать, но она скучала, и это было томительное чувство. Вечер в семейном кругу уже давно стал для неё непривычным развлечением. Она не слишком хорошо знала привычки родителей, их пристрастия, и со многим приходилось просто мириться в те дни, что она проводила у них в гостях. Уже давно в гостях. Папа рассуждал о политике, о несправедливости и нечистоплотности чиновников, начиная с их домоуправления и заканчивая Госдумой. Мама ему поддакивала, вздыхала и кидала на Нину задумчивые взгляды, чтобы та не сомневалась, что вздыхает она из-за неё, а не из-за депутатов. Нина не сомневалась, и смотреть предпочитала в телевизор, дистанцируясь от происходящего. И спать собрались в то время, в которое вечер для Нины обычно только начинался. Но здесь за окном была темнота и тишина, посёлок погрузился в сон, и только собаки время от времени подавали голос, да и то, где-то вдалеке. Нина сидела у открытого окна, подперев ладонью щёку, и смотрела на деревья, верхушки которых едва заметно шевелились от лёгкого ветерка. Ариша спала на диване, свернувшись калачиком, за стенкой едва слышно работал телевизор, Вовка бокс смотрел, а остальные уже были в кроватях. А она тосковала. И в какой-то момент, не справившись с этой самой тоской, достала телефон и набрала номер Кости. Он ответил не сразу, и Нина, признаться, успела расстроиться. Но потом услышала Костин голос и вздохнула с облегчением.