Мария старательно работала «топором», но однажды поздней ночью, когда ее охранник задремал, незаметно достала из браслета флешку с картой своего мозга и вставила в компьютер. Она несколько недель не снимала копию; эта последняя была сделана на Земле, в гораздо более спокойной обстановке.

Раньше Мария никогда не взламывала себя. Она знала, что занимается всегда опасным и часто неэтичным (на этот раз очень неэтичным) делом, но на самом деле ее удерживало нежелание оглянуться на собственные воспоминания и личность. Можно многое отрицать относительно себя, но с картой мозга не поспоришь. Однако на сей раз она не собиралась спорить с ней.

Если она не может внедрить ядокари в «топорную работу», она может внедрить его в себя.

* * *

Взламывать себя оказалось сродни попыткам щекотать себя. Это было трудно: хотя мозг доверчив, когда его обманывают иллюзии и дезориентация, но на удивление мощно сопротивляется прямым атакам. И трудно провести себя собственными фокусами.

Вдобавок боишься угробить к черту собственный мозг. Мария была одной из лучших, но по некоторым причинам даже лучшие врачи не лечат себя и свои семьи.

Она не могла просто вложить информацию себе в голову. Она проснулась бы в панике, решила, что сходит с ума, и не знала бы, где реальность. Следовало идти обходным путем.

Мария решила воссоздать свою воображаемую подругу. Однажды она видела голографический фильм ужасов «Продажа поместья Перкинсов», но тогда была слишком мала и перепугалась до смерти; однако героиня, престарелая миллиардерша, которую играла темнокожая латиноамериканская актриса София Гомес, показалась молодой Марии очень сильной и внушающей уверенность. Она наказывала внуков за попытку убить ее и отобрать поместье – суровая бабушка, вооруженная нетерпимостью к расхлябанности и цепной пилой.

Марии хотелось, чтобы миссис Перкинс была ее бабушкой. Когда маленькая она боялась темноты, то воображала, как миссис Перкинс говорит: «Когда идешь по темной улице к моему дому (воображаемая миссис Перкинс жила выше по улице, там, где не было фонарей), ты не можешь в темноте увидеть чудовищ, Люсеро. Это верно. Но знаешь что? Чудовища тоже не могут тебя увидеть».

И вот взрослая Мария начала потихоньку создавать личность миссис Перкинс, снабжать ее мнениями и, главное, информацией. Ее старая добрая воображаемая подруга обрела форму и жила в подсознании Марии в ожидании важных сведений о докторе Сибале, его лунной лаборатории, его целях и, что важнее всего, ее воспоминаниях об этом опыте. Она передавала миссис Перкинс столько информации, сколько осмеливалась.

Вызвать к жизни миссис Перкинс оказалось трудно. Одно дело – прятать в подсознании важную информацию, и совсем другое – извлечь ее. До этой информации было не так уж легко добраться – словно до товаров в галантерейном магазине, который постоянно закрыт и работает только с 3 до 4 утра, а ключ ты должен найти в темноте. Мария тупо смотрела на собственный код, пытаясь придумать, как сообщить своему следующему клону о способах связи с миссис Перкинс.

Она не хотела привязывать миссис Перкинс к сну – это было слишком рискованно: будущий клон мог не поверить сну – или облачить миссис Перкинс в костюм медведя, чтобы она смотрела, как Мария на сцене мучительно пытается вспомнить свой текст. Требовалось мощное средство, чтобы вызывать миссис Перкинс на передний план сознания.

Глаза у нее ломило, так напряженно она вглядывалась в яркий экран. И тут Мария рассмеялась. Самым надежным способом пробудить воспоминания был запах. Просыпаясь новым клоном, она всякий раз прежде всего ищет утешения в любимой пище.

Кокито акарамеладо – тетя пекла его в особых случаях. Кокос, сладкое молоко, карамель, иногда шоколад – запах окутывал Марию, как одеялом. Он говорил о любви и безопасности, и обо всем, что необходимо, когда просыпаешься в новом теле и слегка растерян, как всегда бывает с новыми клонами.

Когда она жила в Майами, на улицах было полно кубинских продавцов сладостей. Но она переселилась в «Файртаун», в Нью-Йорк, чтобы быть поближе к Салли Миньон, когда понадобится ей. Это ограничило ее доступ к любимым блюдам, так что обычно она готовила их сама.

Она связала тонкую нить кода с благоуханием кокито акарамеладо и с мысленной коробочкой, в которой теперь обитал ее новый Говорящий Сверчок. Никто пока не знал, как закодировать законный ИИ и внедрить его в сознание, но Мария гадала – может быть, ее миссис Перкинс к этому ближе всего.

Остро взволнованную этим достижением, Марию оскорбляла ирония ситуации, то, что этот ее прорыв никто не оценит, потому что о нем не узнают. Она может и сама никогда о нем не узнать.

Днем она продолжала «топорную работу» над мозгом человека, которого превращала в психопата. Вечерами трудилась над собственной картой мозга, делая миссис Перкинс все более сильной личностью.

Когда за два дня до назначенного доктором Сибалом срока она сказала, что закончила, он запер ее в маленьком кабинете, превращенном в ее спальню. Она не особо возражала и использовала это время, чтобы оправиться от умственной и физической усталости. Каждое утро она просыпалась и прежде всего проверяла, на месте ли в браслете флешка с ее картой мозга. Следующие две недели она лишь спала и читала; она так устала, что даже скука ее не брала. Даже чувство вины. Оно придет позже, Мария не сомневалась. Об этом позаботится миссис Перкинс.

Однажды доктор Сибал с улыбкой вошел в ее комнату.

– Работа выполнена. Вы очень хорошо с ней справились. Возможно, я найму вас еще раз.

Марии пришло в голову несколько колких ответов, но она лишь поморщилась, увидев в его руке пистолет.

– Давайте быстре… – сказала она, прежде чем он застрелил ее.

* * *

Мария Арена оплатила счет за клонирование; ее немного встревожило, что предыдущий клон прожил всего пять лет. Она снова потеряла несколько недель. Никакого сообщения о состоянии своего тела при поступлении она не нашла. Менеджер лаборатории клонирования утверждал, что информация о ее теле пропала после кремации. Иногда такое случается, заверил он ее.

Она вызвала такси, чтобы поехать домой, отправилась в «Файртаун», в свою квартиру, которую снимала ей Салли Миньон, отперла своим отпечатком пальца дверь и упала на диван. Обычно после пробуждения ей страшно хотелось есть и пить, но сейчас ее снедало беспокойство, и она ни на чем не могла сосредоточиться.

Она попыталась проанализировать события, но ее последняя карта мозга оказалась самой обычной. Она уже несколько месяцев не выполняла никаких работ для Салли и удобно жила за ее счет в ожидании новых поручений.

Может, Салли знала о том, что происходит.

Она прошла в спальню и сняла простой комбинезон, которым ее снабдили в лаборатории клонирования. Надела фланелевую пижаму и пушистый халат.

Салли она позвонит завтра. А сейчас приготовит ужин и ляжет спать. Естественно, после домашнего кокито акарамеладо.

Готовя, она представляла себе свою тетку – вот она на кухне смешивает кокос и сладкое молоко. Только на этот раз у тети была гораздо более темная кожа, и сама тетя гораздо старше, чем она помнила. И хотя в одной руке она держала деревянную ложку, чтобы помешивать молоко, в другой была маленькая, но смертельно опасная цепная пила.