— И сколько времени здесь может находиться заключённый?

— Несколько часов.

А, ну тогда ладно. Не как у нас — неделя, потом ещё парочку, а потом, может, и ещё.

Такие же карцеры я видела в тюрьмах Норвегии, например.

Тюремная система Норвегии теперь известна всем из-за непрерывного нытья пресловутого Брейвика, которому то не нравится его трёхкомнатная камера, то у него с интернетом проблемы. И такие проблемы, что о них известно всему миру. Персонаж, убивший 77 человек и ранивший больше 150, непрерывно жалуется, что ему приносят холодный кофе и еду, разогретую в микроволновке, он не имеет неограниченного доступа к сайтам для взрослых, а ещё ему не дают зарегистрировать свою партию и участвовать в выборах.

Публика периодически возмущается: отчего это у Брейвика такие условия? Но вообще-то они у всех заключённых в Норвегии весьма неплохи.

Дело в том, что в Скандинавии вообще другие представления о природе преступления и наказания. Там считают, что преступник — это брак работы общества и государства. Ребёнок рос в неблагополучной семье, а опека это прохлопала. Соседи не позвонили в полицию, когда муж избивал жену и детей. Продавец продал пиво несовершеннолетнему. Полиция не обратила внимания, что подросток водится с плохой компанией. Родные и друзья были равнодушны, видя, что человеку плохо и он испытывает затруднения в общении или материальные затруднения. Девушка ушла к другому, а до бесплатного психолога он не дозвонился или телефон забыл.

Кто виноват? Государство, которое недоработало; общество, которое было равнодушным; ну и в последнюю очередь сам гражданин подсудимый.

С горя, тоски, от непонимания и отверженности гражданин подсудимый пошёл и ограбил банк. Нехорошо, конечно, грабить банки и бить охранника по голове битой. Но как говаривала Маргарита Пална Хоботова: «Это не ты, это кричит твой вакуум!»

Норвежское государство говорит преступнику вслед за Маргаритой Палной: «Хоботов, Хоботов, ради бога, уймись! Это временная, но необходимая мера. Я ответственна перед тобой и перед женщиной, которая однажды явится и которой я обязана вручить тебя невредимым, целым, в здравом рассудке».

В общем, Деточкин виноват, но он не виноват.

Ограбил банк, ранил охранника, бежал, отстреливался, повредил три витрины и пять честно нажитых гражданами «мерседесов». Вот что вакуум проклятый делает.

Приходится применять временную, но необходимую меру и сажать носителя вакуума в тюряжку. В норвежскую, повышенной комфортности. А это для того, чтобы вакуум постепенно заполнялся теплом, заботой и вниманием, отсутствие которых привело гражданина на скользкий путь, на который он и вышел с битой.

И знаете что? В этом есть смысл.

Вот смотрите: ну посадили мы его за все его грехи. Вот он выйдет лет через восемь. Ни дома, ни семьи, ни работы, а вакуум всё тот же. Можно, наверное, было бы поднапрячься и пойти работать портовым грузчиком, но даже я большого резона не вижу. Потому что всю зарплату надо отдавать на выплату штрафа и компенсацию ущерба охраннику, витринам и «мерседесам». И банку. А это миллионы. Никогда в жизни всё это не выплатить. Не, нет резона работать. А есть резон не работать.

Где и как жить? Ну на вписке. Вписку найду, там меня радостно примут и предложат взаимно помочь. Закладки закладывать. Кокаин ибупрофеном бодяжить. На дело сходить. С битой. А что, и пойду. Если повезёт — сорву куш, а не повезёт — обратно в тюрьму, на готовый харч. Другого пути нет.

Ну и ладно, скажете вы. Пропащий человек.

Согласна.

Проблема в том, что он бодяжит кокаин ибупрофеном и продаёт его вашим детям. И квартира ограбленная тоже ваша. И бита однажды придётся на вашу голову.

Как говорится — рост преступности.

А в Скандинавии с ним борются гуманизмом. И, знаете ли, помогает.

Преступнику создают хорошие условия. Лечат, учат и всё такое. Но это не всё. Государство сразу говорит: ок, ты сделал нехорошее дело и ущерб тебе миллионный никогда в жизни не выплатить. Поэтому я, государство, выплачу его само. Всё. Выплатило. Охранник, банк, владельцы витрин и «мерседесов» удовлетворены. А теперь ты должен только мне, государству. Потому что — ты помнишь же? — твоё преступления я считаю и своей ошибкой тоже. Поэтому давай с этим разбираться вместе. Я, государство, буду совершенно удовлетворено, если ты станешь хорошим человеком. Я, государство, готово за это заплатить. Потому что я богатое. Потому что у меня чиновники и олигархи не тырят. Поэтому могу себе позволить.

А как тебе стать хорошим человеком?

Очень просто. Докажи мне, что ты можешь. Я дам тебе метадоновую терапию, если надо. Я дам тебе психологов, врачей и социологов, мастеров и учителей — заодно, кстати, подкину им зарплаты. Когда ты выйдешь из тюрьмы, я дам тебе социальное жильё и возможность трудоустроиться. Ты работай, не водись с плохими компаниями, отчисляй мне процент (ты помнишь, что ты мне должен?), и через пять лет я скажу тебе: чики-пуки, ты исправился, прощаю тебе долги твои. Живи хорошо, живи для себя.

Государство предлагает отсидевшему преступнику разные инструменты для устройства. Не справился, снова угодил в тюрьму — ок, у тебя ещё будет шанс. Старайся.

С тюремным контингентом работают организации типа «Руси Сидящей» — пусть будет «Норвегия Сидящая». Их много, это НКО. Никто не запрещает им работать в тюрьмах. Никто их не преследует, как нас. В основном эти организации состоят из бывших осуждённых, которые уже точно порвали с проклятым прошлым и заполнили свой вакуум нормальными социальными отношениями. И могут этому научить других, и помочь, и понять — потому что сами знают. Ну как мы. Только государство не прессует их, как нас, а наоборот — даёт расцвесть пышным цветом. Они и берут на себя ответственность за социальную адаптацию откинувшегося. Потому что сами это прошли, потому что знают и умеют, и любят своё дело. Потому что — в отличие от государства — у них есть имя, фамилия, своя жизнь, своя история и свои методы. Отработанные в том числе на гранты, в том числе государственные, в том числе иностранные.

И ни на какой язык не перевести, почему в России это считается плохим делом.

Ну потому что.