вперед, чтобы принести присягу: Вильгельм де Корбейль, архиепископ Кентерберийский; епископы; Давид I, король Шотландии; королева Аделиза; Стефан, граф Булони и Мортена; и другие бароны во главе со старшим внебрачным сыном короля Робертом Канским, эрлом Глостера, который в возрасте тридцати шести лет был одним из величайших магнатов страны, «человеком неоспоримых талантов и выдающейся мудрости»23. Если бы не статус внебрачного сына, Роберт мог бы претендовать на престол, поскольку обладал всеми необходимыми для правителя качествами, однако с тех пор, как Вильгельм Завоеватель унаследовал от отца титул герцога Нормандии в 1135 году, отношение к передаче титула внебрачным детям стало более негативным.

Между Стефаном и Робертом произошел «странный спор», участники которого «с похвальным рвением» отстаивали право принести присягу первым. К спору присоединились аббаты. Король громогласно потребовал, чтобы все прекратили болтать и принесли клятву24. Большинство баронов присягали на верность неохотно, и многие историки полагают, что подданных встревожила перспектива женского правления. Однако никто не признался в этом открыто.

Юридических препятствий для вступления женщины на престол не существовало, однако ни в Англии, ни в Нормандии не сложилось традиции женского правления, к тому же Англия при нормандцах представляла собой военное общество. Возглавить армию в битве было одной из главных обязанностей феодального правителя, поэтому правили обычно мужчины – от собственного имени или от имени своих жен. Однако ни в то время, ни впоследствии никто не рассуждал о том, подходит ли Мод на роль правителя как женщина. Фактически ни один летописец не упоминал ее пол как недостаток, мешающий ей наследовать королю. Это убедительно свидетельствует о том, что принадлежность к женскому полу не считалась поводом для возражений.

Мод пользовалась большим уважением как императрица, умело правила от имени мужа и вершила правосудие. Но среди баронов явно зрело беспокойство, и многие сомневались, что Мод когда-нибудь станет королевой25. Главным образом подданных заботила вероятность ее повторного замужества и того, что в этом случае обязанности военного вождя перейдут к ее мужу, который мог использовать ресурсы королевства для достижения личных целей и даже включить Англию в состав собственных владений.

Клятва возымела стремительные и ощутимые последствия, побудив Людовика VI немедленно возобновить поддержку Вильгельма Клитона, предвидя, что англонормандские бароны могут отдать предпочтение сыну Роберта Куртгеза, а не дочери Генриха. В том же месяце Людовик устроил брак Вильгельма Клитона с Жанной Монферратской, сестрой по матери своей королевы Аделаиды Морьенской. Вслед за этим Клитон предъявил права на Нормандию.

В это время Мод «постоянно находилась в покоях Аделизы»26. Обе дамы мыслили по-европейски, разделяя имперскую точку зрения, что, возможно, способствовало их сближению. Филипп де Таон, которому Аделиза оказывала покровительство, посвятил Мод свою последнюю работу «Жизнь Сибиллы» («Le Livre de Sibile»). Аделиза симпатизировала Мод. Возможно, она искренне любила падчерицу, которая, вероятно, была старше. Должно быть, Аделиза также сознавала необходимость завоевать расположение той, кто однажды станет ее королевой.

5

Непокорность дочери

На время Великого поста двор переехал в Лондон, на Пасху, 3 апреля, – в Вудсток, а к 8 мая – обратно в Лондон. Генрих принял решение о втором браке дочери, но кандидатура выбранного им жениха оказалась спорной.

В течение месяцев после возвращения Мод в Англию «принцы Лотарингии и Ломбардии приезжали просить ее руки, желая провозгласить ее своей государыней, но не преуспели», поскольку их цели не соответствовали политической стратегии Генриха1. Его племянник Вильгельм Клитон активно заявлял о своих притязаниях на Англию и Нормандию. В конце марта, после убийства Карла Доброго, Людовик VI, к ужасу Генриха, даровал Вильгельму титул графа Фландрии. Фульк V, граф Анжуйский, также поддерживал Клитона.

Графство Анжу долгое время «процветало под властью энергичных и воинственных правителей», потомков Карла Великого, которые «наводили ужас на окружающие народы. Они изо всех сил стремились сокрушить соседей и подчинить себе земли вокруг»2. Учитывая враждебный настрой Франции и Фландрии, Генрих нуждался в поддержке со стороны Анжу для защиты южных границ. «Задумав заключить мир посредством замужества дочери»3, Генрих успешно разлучил графа Фулька со своими противниками и заключил с ним союз для защиты от Вильгельма Клитона4. По условиям союзного соглашения Мод предстояло выйти замуж за Жоффруа Анжуйского, наследника Фулька от Эрембурги Мэнской, тринадцатилетнего мальчика5, «в высшей степени благородного и храброго»6, «в нежном расцвете юности». Генрих узнал, что этот чудесный, «талантливый» юноша, еще не став рыцарем, прославил свое имя повсюду, и незамедлительно направил к графу Фульку вестников, «чтобы сообщить ему королевскую волю» и заключить помолвку7.

Мод в гневе отвергла выбор отца. Она была императрицей и, очевидно, считала ниже своего достоинства выходить замуж за сына простого графа, чей статус явно «уступал рангу римского императора»8. В двадцать пять она не желала брать в мужья юнца на одиннадцать лет моложе. Более того, по миру ходила молва, что анжуйские правители ведут свой род от Сатаны, потому что прекрасная ведьма Мелюзина некогда вышла замуж за графа Анжуйского, но, как гласило предание, вылетела из окна, когда муж заставил ее пойти на мессу, и больше графиню не видели. Она оставила после себя двоих детей, предков Жоффруа и, следовательно, прародителей династии Плантагенетов, которой суждено будет править Англией в течение трехсот лет. Даже великий Бернар Клервоский верил в правдивость этой легенды, сказав об анжуйской семье: «Они пришли от дьявола и к дьяволу вернутся».

Согласно одной из версий, Генрих держал Мод взаперти до тех пор, пока она не согласилась на брак. По преданию, дело происходило в Лион-ла-Форе в аббатстве Мортемер, построенном на земле, которую Генрих I предоставил цистерцианцам. Позднее Мод подарила аббатству новую жизнь, восстановив обитель ради спасения души своего отца. Некогда это был крупнейший в христианском мире цистерцианский монастырь. Местная легенда утверждает, что Генрих запер дочь в монастырской келье на пять лет и что ее призрачная тень до сих пор бродит по руинам.

Подлинная история менее груба. Мод написала старому другу матери Ильдеберу, епископу Турскому, намекнув в письме на свое горе и гнев отца. Ильдебер в ответ попросил подробнее изложить суть событий:

Я говорю то, что известно и доказано частым опытом. Жаждущему приятнее пить из источника, а не из русла. Вина, выдержанные в первой бочке, сохраняют естественный вкус, а при переливании делаются хуже. Поэтому написанные вами строки удовлетворят мое любопытство лучше, чем досужие пересказы. Ибо то, что я узнаю лично от вас, будет более достоверным, чем то, что могут донести до моих ушей слухи.