Никакие слова о Боге не будут иметь веса и оказывать действие, если те, кто называют себя последователями Иисуса, не являют собой примера смирения, милосердия, терпения и целомудрия. Это не особые качества выдающихся людей, но сами одежды, в которые каждый день должно «облекаться» царственное священство. Если царственное священство призвано отражать Бога миру и возносить мир к Богу (тот мир, каким он был некогда создан Божьей благодатью и каким он снова однажды станет), это призвание необходимо в себе поддерживать, а это можно сделать только при внимательном отношении к «одежде» этих добродетелей. Христианин стремится «облечься» в них не ради эгоцентричной святости и не для того, чтобы гордиться своими достижениями, но чтобы открыть миру истинный лик Бога. В церкви люди часто делятся на две категории: одни взращивают свою личную святость, но ничего не делают ради справедливости в мире, другие ревностно занимаются вопросами справедливости, но воспринимают личную святость как лишнюю помеху для выполнения своей задачи. Это разделение, к сожалению, церковь закрепила, когда позаимствовала из культуры внешнего мира не слишком удачный набор представлений о «левом» и «правом» направлениях: «левые» говорят о «справедливости», имея в виду «либеральные» ценности, тогда как «правые» говорят о «святости», подразумевая «дуализм». От этих представлений следует решительно отказаться. Нам нужна интеграция.

Таким образом, высокое нравственное призвание христиан служит еще более высокому призванию христианского поклонения и миссии. Добродетели, которые составляют первое, жизненно необходимы для второго. Поклонение и миссия могут стать второй природой учеников Иисуса только через добродетели, плод Духа, и тогда стремление к единству и способность радоваться многообразию призваний в едином теле также могут стать второй природой. Без этого поклонение будет просто подделкой, а миссия — распространением идеологий. Чтобы отражать Божий образ, нужно научиться отражать Бога в своей жизни.

Как же этому можно учиться? Этот вопрос подводит нас к последней главе данной книги. Но сначала нам следует разобраться с перечисленными выше уникальными христианскими добродетелями: смирением, терпением, целомудрием и милосердием — и с тем, как изменилось их понимание в истории.

Сегодня, по крайней мере в западном мире, добродетель смирения получила какое–то признание. Конечно, иные философы (среди которых особенно выделяется Ницше) насмехались над смирением, называли его слабостью и бесхребетностью, считали его причиной или признаком вырождения, а не подлинного человеческого достоинства. Над смирением легко насмехаться, и его также легко имитировать — и в обоих случаях получается не слишком приятная картина. Ложное смирение столь же непривлекательно, как и откровенная лесть. (Только два раза в своей жизни я получал письма с подписью в конце «Ваш покорный слуга» — и в обоих случаях было очевидно, что автор письма отнюдь не собирается смиренно прислушаться к моим советам.) Тем не менее наша культура резко отличается от античного мира, где самореклама была совершенно нормальным явлением — где, скажем, Цицерон произносил речи о счастливой участи Рима и его новом рождении, когда он сам служил консулом, а Август написал книгу о своих великих деяниях и повелел высечь ее на камне и поместить на берегах Тибра, где ее можно читать и сегодня. Нам не нравится, когда люди ведут себя подобным образом в наши дни, и мы стремимся их одернуть. Хвастовство наталкивается на негативные отзывы в СМИ, особенно в Англии; как отметил культуролог Джордж Стейнер, для особого английского выражения «Oh, come off it!» («заткнись, хватит, не выпендривайся») трудно подобрать эквиваленты в других языках. Так что в какой–то степени христианская добродетель смирения сохранилась и в постхристианской западной культуре.

Тем не менее в ней сохранилась и языческая альтернатива смирению — ее отражает наш страстный интерес к знаменитостям из мира спорта или музыки и подобные вещи. Мы ожидаем, что знаменитость одновременно в чем–то выше простых смертных, а в чем–то отклоняется от нормального поведения (скажем, в беспорядочном употреблении наркотиков и алкоголя, рискованном вождении машины и хаотичной сексуальной жизни). Любой человек, изучавший классическую античность, увидит в этом знакомые образы: это образы богов и богинь Древней Греции и Древнего Рима, могущественных, блестящих, капризных, беспутных небожителей, которые оказывают необыкновенную помощь своим любимцам и крайне опасны для прочих людей. И когда сегодня в нашей якобы «христианской» культуре, забывшей о своих корнях, проповедники Евангелия и учителя веры воспринимаются как «знаменитости», с последними слишком регулярно происходят «грехопадения», обычно в сексуальной или финансовой сфере, и это говорит о том, что эти люди давно забыли о ключевой вести христианства. Это в равной степени относится к телевизионному проповеднику, присвоившему себе миллионные суммы церковных фондов, и к приходскому священнику, растлевающему детей. Они обрели такой статус в своей общине, который подталкивает их к бесчеловечному поведению, причем это поведение отражает не жертвенную любовь Бога Творца, но самовосхваление, корыстолюбие и похоть языческих богов и богинь.

То же самое можно сказать и о терпении. В терпении сходятся вера, надежда и любовь. Вера в Бога Творца и в грядущее торжество Его благих замыслов о мире позволяет человеку не хвататься за быстрые решения в своей личной жизни или в сфере своего призвания и миссии — хотя он не упустит открытых Богом возможностей, как только они появятся. А в частности, терпеливый человек не будет спешить навязывать свои представления и решения другим людям. Не зря Павел, говоря о свойствах любви, начинает с терпения (1 Кор 13:4).

И снова мы увидим, что в нашей культуре существуют две противоположные тенденции. Мы восхищаемся терпением, но предпочитаем, чтобы этой добродетелью обладал кто–то другой. Когда один известный банк в 1970–х предложил ничего не подозревавшей публике перейти на кредитные карточки, заявив, что этот кусочек пластика «сделает ожидание ненужным», это вызвало две разные реакции. Большинство людей решило, что это именно то, чего им хотелось, и горячо поддержали данное начинание. Другие, которые в те дни казались «несовременными» людьми, «живущими прошлым», заговорили о том, что такой плевок в лицо добродетели терпения повлечет за собой дурные последствия. Спустя одно поколение, когда уровень личных долгов на Западе достиг беспрецедентного астрономического уровня (не в последнюю очередь это долги молодых людей), оказалось, что вторая группа была права. Конечно, я не хочу сказать, что не существует разумного способа пользоваться кредитными картами и другими подобными вещами. Но мы можем увидеть, что когда общество в целом отвергает терпение как устаревшую вещь, его подлинная человечность оказывается под угрозой. А утрата человечности влечет за собой порчу (в том смысле, что возникает распад и смерть) и порабощение.

Терпение, разумеется, необходимо для приобретения любом добродетели. Та же самая культура «получи все и сразу», когда ее прилагают к христианской жизни, заставляет думать так: ты стал христианином, в тебе обитает Святой Дух, и потому ты моментально становишься святым. Хочешь стать таким же, как Иисус Христос? Читай такую–то молитву, сделай то–то — и у тебя все получится! Нет, ответит Терпение, рядом с которым стоит Смирение: на этой неделе можно усвоить данный урок, на другой — следующий и так далее. Мы должны учиться добродетели шаг за шагом, «облекаясь» в нее с помощью сознательных усилий, даже если в данный момент эта «одежда» не слишком хорошо на нас сидит. Нам не следует отклоняться от пути, а потому не стоит обращать внимание ни на заманчивые предложения «мгновенного духовного роста», ни на насмешливые обвинения в том, что мы просто носим маску добродетели, то есть просто лицемерим.