– Думаю, в бою этот парень стоит десятка таких, как вы.

Молодые красавцы в изрядно пропотевших рубахах возбужденно загалдели. Один, самый азартный, кинулся к ножам, другие принялись доказывать, что, мол, они не разбойники, плебейским оружием владеть не обязаны, третьи, прежде Хорта вовсе не замечавшие, теперь удостоили его своим вниманием, и вниманием вовсе не дружеским.

Обр понял, что громко высказанная похвала сослужила ему худую службу, и сразу же заподозрил, что Рад сделал это нарочно. Надо бы тихонько смыться отсюда. Но дорогу уже заступил высокий парень. Завитые кудерьки не то собственных волос, не то парика болтаются гораздо ниже плеч, брови дугой, холеные усы кольцами, рубаха разорвана чуть ли не до пупа, в опущенной руке палаш.

– Недурно, недурно, – заметил он со всей возможной снисходительностью, – но нож – это для смердов. Другим оружием владеете?

Оберон поглядел на светлые кудерьки, на кольцо-печатку, блеснувшее на среднем пальце могучего кулака, на лоснящуюся от пота широкую волосатую грудь и сказал:

– Владею.

– Как насчет поединка?

– Это можно.

Правила Хорт знал. Собери вместе десяток мужиков, и, смерды ли, дворяне ли, так и будут тягаться, пока не выяснят, кто за кем стоит по силе-храбрости. Кто волк, а кто овца, кто победитель, а кто грязь под ногами. Хочешь не хочешь, а драться придется.

– Тогда подберите себе оружие, юноша. Не торопитесь. В таком деле спешить нельзя. Я подожду.

Усатый красавчик изящно качнул палашом, красиво заложил левую руку за спину, намекая, что справится с Обром и так.

Оберон кивнул, нырнул в сарай и вышел оттуда довольно быстро, с опущенным палашом в правой руке. Левую тоже убрал за спину.

– Я выбрал.

– В таком случае приступим?

– Приступим, – повторил Хорт, выронил бесполезный палаш и пустил в ход припрятанный за спиной дрот. Левшой он не был, но палки умел крутить обеими руками. Послушный дрот змеей обернулся вокруг запястья противника, выбил оружие и, прочертив на голой груди красную полосу, уперся в дрожащее горло.

Рука дернулась, готовая к добивающему удару, но Обр сумел удержаться.

– Ты че, обалдел?! – завопил противник. Снисходительность и хладнокровие слетели с него вместе с хорошими манерами. – Ах ты!..

– Нечестно! – заорали в толпе зрителей. – Не по правилам!

– Честно, честно! – хохотнул очень довольный Рад. – В настоящем бою вам будет не до правил. Убил он тебя, Валериан. Может быть, еще кто-нибудь хочет?

«Я не хочу», – подумал Хорт, но его не спрашивали. Новый поединщик нашелся быстро. У этого усики были тонкие, бородка шильцем, черные волосы убраны в хвост. Узкий и ловкий, он тенью выскользнул из-за чужих спин, и Обр понял: с этим будет непросто. Некоторое время они кружили друг против друга, примеривались. Хорт покручивал свое оружие, принимал пробные удары на кованый наконечник, держал оборону. Дрот, ясное дело, длиннее палаша, но рубить-то им нельзя. А вот древко перерубить тем самым палашом – проще простого. Горько пожалел, что не взял что-нибудь потолще. Топор пригодился бы.

Оп-па! Зацепил-таки, гад, по запястью. Теперь на правую руку надежда плохая. Убить, конечно, тут не убьют, но все-таки обидно. Пришлось принять удар на древко, на котором появилась отчетливая зазубрина. Скоро таких зазубрин было уже две. Рубить, значит, нельзя. А что можно? Известно что. Это ж дрот.

Обр прыгнул назад, разрывая расстояние, пробежал несколько шагов под свист зрителей и, обернувшись, швырнул легкое копьецо. В последний миг спохватился, кинул тупым концом вперед. С такого расстояния промахнуться трудно. Древко угодило шустрому противнику прямо в грудь. Тот пошатнулся, но устоял, отбросил ногой упавший дрот, насмешливо поднял брови.

– Как это понимать?

– Ты труп, – ухмыляясь, растолковал Хорт.

Чернявый противник иронически оглядел себя, поднял руки, приглашая остальных полюбоваться полным отсутствием видимых повреждений.

– Напрасно гогочете, – разъяснил продравшийся в круг Рад, – если бы он бросал как положено, эта штука, Корнелиус, сейчас торчала бы у тебя в груди.

– В горле, – поправил его Обр, – я в горло метил, да только когда так кидаешь, он и летит неправильно.

– Мда, так ты мне всех бойцов перепортишь!

– А мне со всеми драться? – ехидно оскалясь, осведомился Хорт, которому надоели эти детские игры. – Так чего ж они по одному подходят? Эдак я до вечера провожусь. Наваливались бы все сразу.

Подопечные Рада заволновались. Новичок окончательно зарвался, и наглеца следовало немедленно проучить.

– А что, это любопытно, – одобрил Рад, две-три минуты послушав громкие возмущенные вопли. – Только не увлекайтесь! Господин очень огорчится, если его новообретенного племянника прикончат в первый же день.

Обр ждал, покачивая в руке верный дрот. Он знал, в общей свалке эти бодрые ребята будут очень мешать друг другу.

Далее началось такое безобразие, что многоопытный господин Рад только хмыкал и почесывался. Временами ему казалось, что дерзкий мальчишка и его вертящееся копьецо просто порхают туда-сюда над лезвиями палашей этаким черным стрижом, ухитряясь находиться во всех углах двора одновременно. Конечно, через четверть часа и древко ему разрубили, и самого загнали в угол, приставив к груди целых три палаша, но рубашки у нападавших уже не были белыми и целыми, а тонкие дворянские лица украсились вульгарными гулями и фонарями.

– На сегодня достаточно, господа! Умойтесь и переоденьтесь. Вы в этом, несомненно, нуждаетесь. А ты иди сюда!

– Чего еще? – проворчал недовольный Оберон. Так полюбившаяся ему теплая рубаха была порвана в двух местах, испачкана кровью, и рукав, разумеется, снова держался на честном слове. Зашить отдать кому-нибудь? Нюська бы зашила. Меленькими такими стежочками.

Да что ж это такое! Какая еще Нюська?! Теперь дела пошли такие, что об этом надо забыть. Накрепко.

– Я спрашиваю, палашом вовсе не владеешь? Эй, заснул, что ли? – донесся до него раздраженный голос Рада.

– Владею. Но плохо, – признался Обр. – Да на кой он мне сдался! Топором или там дубиной гораздо сподручней, и раздобыть их проще.

– Господин приказал обучить тебя благородному бою. Так что завтра с утра придешь сюда. Можно подумать, тебя не солдат учил, а разбойник с большой дороги.

Повелитель смотрел на пешку. Пешка скромно стояла на своем месте, исчезать не собиралась, самостоятельно никуда не стремилась. Как и подобает порядочной пешке, она находилась полностью в его власти. «Что ж, – размышлял Повелитель, – если нельзя уничтожить, не лучше ли превратить непокорную фигуру в ферзя?» И это… Да, это выход. Одним ударом, почти мгновенно можно вернуть все потери и получить то, к чему он шел столько лет. Правда, ферзем потом придется пожертвовать.