утверждал, что не принимал участия в убийствах и что их совершили другие; он вполне сознательно пытался запутать следствие. На скамью подсудимых он попал не случайно.

Наконец-то им удалось достойно ответить на нападки прессы.

* * *

Соглашаясь на интервью, Тинк помимо своей воли выступила представителем семьи Камминсов. Она не считала, что годится для этой роли или хотя бы ее достойна, но уже на следующее утро ее телефон раскалился от звонков журналистов.

Все десять лет со дня убийства Джулии и Робин Камминсы и Керри воздерживались от публичных заявлений, и тому были свои причины. Том просто не доверял прессе. Устав от гнусных намеков, прямых инсинуаций и ошибок в изложении событий, он решил, что не станет принимать участия в этом фарсе. Что до Керри, то им, скорее всего, было очень трудно выразить свое горе словами. Имелись свои соображения и у остальных родственников – многочисленных теток, дядьев и двоюродных братьев с сестрами. Некоторые полагали, что гибель Джулии и Робин – слишком семейное несчастье, и никому не позволено совать в него нос. Но даже те, кого бесили газетные враки и кто жаждал их опровергнуть, не делали этого из деликатности. Никто не считал себя вправе разговаривать с журналистами от лица всей семьи, тем более что единого мнения по поводу допустимости смертной казни у них не было, что неудивительно, если вспомнить, какой многочисленной была родня Керри и Камминсов. Никто не хотел брать на себя ответственность и становиться «голосом родственников жертв».

Поэтому Тинк нисколько не обрадовалась, очутившись в топ-листе каждого журналиста в стране. После долгих уговоров и подбадриваний со стороны родных она согласилась поговорить с представителями прессы. В каждом интервью она подчеркивала, что выражает только свою точку зрения, а не мнение всей семьи. Также она решила не давать никаких комментариев по поводу своего отношения к смертной казни. Все, что она действительно хотела сообщить публике, сводилось к двум вопросам: «Мы ничего не забыли? Как насчет жертв преступления?»

Но если даже Тинк не справлялась с постоянными звонками от журналистов, перемежаемыми ее разговорами с родственниками, поддерживавшими ее советами, то кошмар, с которым столкнулось семейство Керри в Сент-Луисе, трудно себе вообразить. С приближением даты казни шумиха вокруг дела Ричардсона все усиливалась и приобретала все больший эмоциональный накал. Еще одна смерть, которая должна была стать расплатой за ужасные события апрельской ночи 1991 года, разбередила многие душевные раны.

Это не коснулось только Джинны, чья рана так и не зарубцевалась. Остальные члены семьи в день 6 марта, когда пресса продолжала бушевать, а улицы заполонили толпы протестующих, чувствовали себя так, словно вернулись на десять лет назад.

Том припарковал взятую напрокат машину возле дома бабушки с дедушкой, на той же подъездной дорожке, по которой он удирал из дома в ту ужасную ночь десять лет назад. Он поставил машину на ручник и оглянулся на сидевшую рядом Джеки. Он уже собрался что-то сказать, когда в проеме двери появилась его мать и замахала, приглашая их в дом. Кэй прилетела в Сент-Луис накануне, чтобы провести вечер с родителями. У Тома, Джеки и Кэй оставалось всего три часа до поездки в тюрьму Потоси, где им предстояло стать свидетелями казни Антонио Ричардсона, которому в одну минуту пополуночи должны были сделать смертельную инъекцию.

Цель своей поездки они не обсуждали. Кэй и Джеки решили сопровождать Тома, чтобы не бросать его одного. Ни та, ни другая не горели желанием наблюдать за приведением приговора в исполнение, но понимали, что Том нуждается в их поддержке. Джинна с самого начала отказалась присутствовать при казни; так же, поразмыслив, поступил Рик.

Остаток дня Том провел у деда с бабкой. Он даже позволил бабушке Полли накормить его, хотя его желудок отчаянно протестовал.

Незадолго до четырех часов у Джеки зазвонил мобильник. Кэй Крокетт сообщила, что Восьмой окружной суд принял постановление отложить казнь Ричардсона. Том был в шоке и ничего не сказал.

Крокетт рассказала, что администрация штата подала апелляцию в Верховный суд США и что с высокой долей вероятности решение окружного суда удастся обжаловать и отменить еще до полуночи. Том, Кэй и Джеки посмотрели интервью Тинк на «Кэтрин Крайер Лайв», после чего сели в прокатный автомобиль и все-таки отправились в Потоси. Они едва успели снять номера в отеле «Холидэй Инн.», где планировали провести ночь, как снова позвонила Джеки: судья Верховного суда Клэренс Томас аннулировал решение Восьмого окружного суда. В одну минуту первого следующего дня Ричардсона казнят.

Том чувствовал себя персонажем какой-то безумной серии «Скрытой камеры». Нервы не выдерживали бесконечной неопределенности, и он ловил себя на том, что сам себе задает вопросы, которые много раз слышал от других, узнавших, что он намерен присутствовать на казни: «Зачем ты сюда приехал? Что ты здесь забыл?»

Около четверти одиннадцатого Том остановил машину на заправке в паре миль от тюрьмы и пошел к таксофону, чтобы позвонить Крокетт. Палец у него окостенел от холода уже на третьей цифре. Том хотел в последний раз все перепроверить и убедиться, что все идет по плану. На парковке было холодно и темно – гораздо темнее, чем в городе. Том уже начал подозревать, что место и время казни выбраны не случайно, но отбросил эту мысль. На самом деле ему не хотелось думать о том, каково приходится тем, кто принимает подобные решения.

Крокетт сняла трубку. Она говорила голосом бесконечно уставшего человека:

– Том, ты не поверишь. Казнь снова отложили. Приезжай, и я все объясню. Если вкратце, то Верховный суд разрешил временно отложить казнь и дожидаться результатов какого-то процесса в Северной Каролине – там судят умственно отсталого.

– Но… – начал было Том.

– Знаю, знаю, – перебила Крокетт. – Я в курсе, что Ричардсон не умственно отсталый. Это, видимо, несущественно. Его адвокаты заявили, что если есть хотя бы ничтожный шанс на признание их клиента умственно отсталым, то есть вероятность, что исход процесса в Северной Каролине может повлиять на наше дело. Этого оказалось достаточно, чтобы выбить отсрочку. Но это ненадолго, не волнуйся.

– Хорошо, – кивнул Том. – Мы сейчас всего в паре миль от тюрьмы. Что нам делать?

– Приезжайте, поговорите с Дорой Скрайро – она руководитель исправительной программы штата Миссури и наверняка сможет ответить на все ваши вопросы. Еще тут есть психиатры – им вы тоже сможете задать любые вопросы.

Несмотря на строгие меры безопасности, принятые в тюрьме, Том с матерью и теткой успели покончить с делами в Потоси за час. На входе им удалось избежать внимания прессы, но на выходе журналисты буквально взяли их в кольцо. Охранники любезно проводили Тома до машины,