по кусочкам свою разбитую жизнь, для Джинны каждый день был одной сплошной скорбью; она просыпалась и засыпала с мыслями о своей невосполнимой утрате. За стадиями отрицания, вины и гнева у нее не наступала стадия принятия неизбежного, а весь адский цикл повторялся сначала, и нестерпимая боль, пронзившая ее в тот день, когда убили ее дочерей, терзала ее с неослабевающей силой. Джеки говорила о том, что эта потеря сплотила всю семью, и о том, как тяжело пришлось Джейми, потому что ее детство было навсегда омрачено этой страшной трагедией. Джеки не пыталась говорить за семью Керри – каждый из них горевал по-своему, и даже ей, близкой родственнице, было не дано осознать всю глубину этого горя.

Судья с уважительным вниманием слушал их, держа руки перед собой на большом столе. Его лицо выражало озабоченность. Когда договорил последний приглашенный, все уже сжимали в кулаках по нескольку мокрых носовых платков. Судья поднялся их проводить.

– Спасибо, что пришли, – сказал он, на прощанье пожимая им руки. – Я обязательно приму во внимание ваши рассказы. Один тот факт, что вы не пожалели времени, чтобы сюда приехать, многое говорит об этих девушках и о том, как вы их любили.

От слов судьи у Тинк к глазам снова подступили слезы, которые она с трудом сдерживала, пока не открылись двери лифта. Едва он тронулся, расплакались все четверо. На залитой солнцем парковке они еще долго стояли, обнимая друг друга.

Том и Тинк вернулись на Восточное побережье. Через несколько дней им позвонили и сообщили, что в условно-досрочном освобождении Дэниелу Уинфри отказано, а следующий пересмотр дела назначен на 2004 год. Родственники убитых девушек вздохнули с облегчением; на какое-то время они могли успокоиться.

В канун Рождества 2000 года к Тому обратились два продюсера. Они собирались снимать для канала Court TV документальный фильм о Ричардсоне и просили его принять в нем участие. Тома их предложение насторожило, но он согласился с ними встретиться и выехал в Нью-Йорк, где с некоторых пор жила Тинк. Том позвал ее с собой – для моральной поддержки и чтобы было с кем посоветоваться. Продюсеры рассказали, что хотят акцентировать внимание зрителя на долговременных последствиях насилия, которые назвали «эффектом волны».

– Насильственное преступление оказывает влияние на жизнь десятков людей, и оно порой сказывается на протяжении десятилетий, – говорили они. – Наш фильм именно об этом: о том, что последствия преступления затрагивают не только преступников и их жертв.

Внятного ответа на вопрос о том, почему из всей четверки выбрали Ричардсона, Камминсы не получили.

– Мы решили остановиться на истории Антонио потому, что он подросток, которого ждет смертная казнь. Это позволит взглянуть на…

– Он не подросток, – перебил Том. – Ему уже двадцать шесть.

Продюсеры переглянулись.

– Мы это понимаем, – дипломатично ответил один. – Мы имеем в виду, что он был подростком в момент совершения преступления. Мы хотим избежать одностороннего подхода в трактовке проблемы смертной казни. Вот почему нам так нужна ваша помощь. Необходимо показать, какой ущерб причинил другим этот парень. Мы не намерены внушать зрителю слепую симпатию к нему.

– То есть ваш фильм не будет агитацией за отмену смертной казни? – прямо спросил Том.

– Он не будет агитацией ни за, ни против, – ответил другой продюсер. – Мы хотим изложить факты, предоставив зрителям самостоятельно делать выводы. Но для этого нам необходимо участие всех, чью жизнь так или иначе затронуло это преступление, в том числе ваше. Вы, кстати, в курсе, что Рики Лейк уже готовит передачу об Антонио?

По ошарашенным лицам Камминсов было ясно, что для них это полнейшая новость.

– Ее сотрудники выпрашивают у нас ваши контактные данные, – не дожидаясь ответа, продолжил продюсер. – Не волнуйтесь, мы никому их не дадим. Но Лейк как раз намерена представить всю эту историю однобоко. Она в принципе не журналистка и меньше всего думает о том, что любую проблему следует освещать с разных точек зрения. Она каждый год берется за какую-нибудь серьезную тему, хотя на этот раз у нее вряд ли что-нибудь получится. Однако факт остается фактом: к этому парню приковано внимание общественности, и многие ему в той или иной степени сочувствуют. Мы же хотим противопоставить этому вашу историю. Показать всю правду, а не одну ее сторону.

В том же ключе беседа продолжалась еще около часа. После нескольких стаканов и долгих уговоров Том и Тинк согласились участвовать в съемках фильма. Через два месяца в Мэриленд прибыла съемочная группа, которая провела с Камминсами целый день. Для членов семьи это был первый контакт с журналистами со дня убийств.

В феврале 2001 года Том еще работал в пожарной части, но благодаря диплому был принят на условиях частичной занятости в ФБР, чему был неимоверно счастлив. Однажды вечером он вернулся домой после тяжелого рабочего дня в ФБР; его выбежали встречать его коты, Гиннесс и Сидр. На улице стоял страшный даже по зимним меркам холод, и Том, едва сняв пальто, взял на руки Сидра, чтобы немного погреть о него руки. Он прошел на кухню, включил свет, бросил на стол прихваченную из ящика почту и направился к холодильнику, по пути нажав на мигающую кнопку на автоответчике. Открыв дверцу холодильника, он остановился, надеясь на озарение по поводу ужина.

Голос, раздавшийся из автоответчика после звукового сигнала, заставил Тома резко выпрямиться и захлопнуть дверцу. Говорила Кэй Крокетт, координатор Центра помощи пострадавшим Миссури. Все эти годы она оказывала Тому неоценимую помощь, поддерживая его и снабжая информацией. Он вернулся к жужжащему автоответчику и нажал на перемотку; сидевший у него на руках Сидр извернулся, не понимая, почему его не гладят. Том посадил кота на стол и сам на него облокотился – ему надо было осмыслить услышанное. Голос Крокетт повторил сообщение. Да, Том все понял правильно: дата казни Антонио Ричардсона была назначена, и до нее оставалось меньше месяца.

Том сел за вытертый до блеска деревянный кухонный стол. Коты настойчиво требовали еды. Том закурил незапланированную сигарету. Антонио Ричардсона должны были казнить через четыре недели. «Так, все меняется, – подумал Том, стряхивая с себя наваждение. – Надо многое успеть». Затушив истлевшую сигарету, он осознал, что не сделал и трех затяжек. Подойдя к телефону, он нажал на цифру три на быстром наборе.

– Алло, папа? – произнес он. – Я опять еду в Сент-Луис.

Новость о казни Ричардсона разлетелась мгновенно, оказавшись для Камминсов и Керри полной неожиданностью. Тинк у себя в Нью-Йорке повесила трубку и без сил рухнула на диван – шок не позволил ей передать сообщение дальше. В Гейтерсберге Кэти и Том направились в местный бар «У миссис О’Лири», куда ходили раз в неделю выпить по бокалу пива. В тот