Я лично подверг бы сомнению даже первое утверждение, что зародыш, или эмбрион, является человеческим существом. Но это не тема для моего нынешнего рассуждения. Я хотел бы предложить, чтобы молодому американцу или американке, прежде чем их призовут в вооруженные силы, сотрудники призывного органа говорили следующее:

«Соединенные Штаты находятся в состоянии войны (это утверждение всегда фактически верно). Вас наверняка пошлют на поле боя, где вы должны приложить все усилия, чтобы прервать жизнь целых, отдельных, уникальных человеческих существ, о которых вы ничего не знаете и которые никогда ничего не делали плохого вам или вашей стране. При этом вы можете потерять руку или ногу, да и жизнь. Если вы вернетесь домой живым, и у вас будут целы все части тела, есть риск, что вы будете страдать от посттравматического синдрома. Не ждите, что правительство проявит о вас особенную или вообще какую-нибудь заботу. Так или иначе, вы можете начать физически оскорблять своих супругу или супруга, детей, убивать других людей, злоупотреблять наркотиками или алкоголем, увеличится риск покончить жизнь самоубийством. В независимости оттого, в каком ужасном состоянии вы будете, правительство может повторно послать вас на поле боя для выполнения нового задания. Они называют это «стоп-потерями». И никогда не спрашивайте ни одного из ваших офицеров, за что мы воюем. Даже генералы этого не знают. Фактически, генералы в особенности не знают. Они никогда не достигли бы своего высокого положения, если бы могли подниматься над пропагандой, которой нас пичкают, той самой пропагандой, которая заставила вас прийти сюда».

В связи с тем, что для очень многих молодых людей в последние годы одним из определяющих факторов при вербовке в армию является экономический, то им должна внушаться еще одна мысль:

«Вас призвали, чтобы воевать и, возможно, убивать и умирать для страны, которая не может даже предоставить вам образование, приличную или вообще хоть какую-то работу».

Вот слова Кэролайн Чут (Carolyn Chute), писательницы из штата Мэн:

«Я боюсь за нас всех, но я особенно боюсь за бедных. Сколько пространства для падения им остается, пока они не станут пушечным мясом, уличным мусором, обитателем тюрьмы, не сядут на электрический стул или не покончат с жизнью?».

Почему церковные пастыри с тем же пылом не запрещают католикам служить в армии, как запрещают своим прихожанкам делать аборты?

Администрация Джорджа Буша предложила больше защищать труд тех врачей и других работников здравоохранения, которые отказываются от проведения абортов по религиозным или моральным причинам. Как сторонники, так и критики этого положения утверждают, что новые правила достаточно широки, чтобы позволить фармацевтам, врачам, медсестрам и другим отказаться от продажи противозачаточных таблеток, срочных контрацептивов под названием «План В» и других средств контрацепции, явно разрешая служащим отказывать в информации о подобных услугах, а пациентам — в рекомендациях обратиться в другое место. Министр здравоохранения и социальных служб США Майк Ливитт (Mike Leavitt) сказал: «Людей нельзя вынуждать говорить или делать то, что они считают аморальным. Сотрудников сферы здравоохранения нельзя заставлять оказывать услуги, которые противоречат их верованию»[321].

Трудно привести доводы против такой философии. Трудно также придерживаться ее. Распространяет ли Майк Ливитт и другие члены администрации Джорджа Буша этот принцип на вооруженные силы? Если причастность к регулярному совершению бесчинств в Ираке и Афганистане вызывает у американского солдата глубокое отвращение, и он или она как добросовестный человек просит освободить его от выполнения обязательств в вооруженных силах, удовлетворит ли Пентагон подобную просьбу, потому что «людей нельзя вынуждать говорить или делать то, что они считают аморальным»?

Факт, что солдат добровольно завербовался, не имеет никакого значения. Совесть человека зависит от жизненного опыта и его постоянного отражения. Кто скажет, в какой точно момент совесть человека должна воспротивиться совершению военных преступлений, чтобы это было правильно юридически или нравственно? Подписание контракта не является основанием для убийства людей.

Более того, фармацевты также добровольно занимаются своим делом. Может ли медицинский работник, категорически настроенный против американских жестоких войн, отказать в помощи раненому солдату, который принимал непосредственное участие в этих жестокостях? Может ли гражданский доктор, фармацевт или психолог в США отказаться лечить солдата на том основании, что если они помогут ему восстановить здоровье, он будет отправлен обратно на войну, чтобы продолжать убивать?

Могут ли тем, кто борется за мир, разрешить не платить ту часть подоходного налога, которая идет на военные цели? Они пытались это сделать на протяжении многих десятилетий, но поддержки со стороны правительства не получили.

Известный журналист-консерватор Джордж Уилл (George Will) написал статью о том, что, как показывают наблюдения, консерваторы — более счастливые люди, чем либералы или умеренные. В то время как среди 34 процентов американцев, называющих себя очень счастливыми, только 28 процентов либеральных демократов, а консерваторов-республиканцев — 47 процентов. Джордж Уилл утверждает: такие результаты объясняются тем, что консерваторы являются более пессимистичными и менее сердитыми, чем либералы. Если это кажется противоречащим интуиции, что касается пессимизма, я предложил бы прочитать его статью, хотя она особенно и не просветит вас. Она является неким инструментом атаки на вмешательство социального государства на данные Богом неслыханные достижения свободного предпринимательства.

Я полагаю, одной из причин, почему консервативные республиканцы могут быть более счастливыми, является то, что их социальная совесть распространяется не далее, чем на себя самих и круг друзей, свою семью и некоторые группы других консервативных республиканцев. Джордж Уилл не делает никакого намека на то, что печальное положение в мире влияет или должно влиять на состояние счастья консерваторов. Скажем, если бы мое счастье зависело исключительно от объективных условий конкретно моей жизни — работы, социальных отношений, здоровья, приключений, материального комфорта и прочего, я мог бы с уверенностью сказать, что очень счастлив. Но я, к счастью или несчастью, наделен социальной совестью, которая не оставляет меня в покое.

Читая в утренних газетах пятьдесят вариантов ежедневных ужасов о жестокостях человека, природы и случая, я часто цепенею в отчаянии и гневе.

Интересно, как Джорджу Уиллу удается не замечать всего этого и продолжать улыбаться. Радуется ли он тому, что американская внешняя политика и американские корпорации у себя в стране и за рубежом непосредственно или косвенно несут большую ответственность за все невзгоды, чем кто-либо другой в мире? Для меня этот факт глубоко неприятен, но господин Уилл может получать от этого определенное национальное удовольствие.