Игорь протянул Густаву руку и помог ему подняться с земли.

– Просто ты должен принять решение, которое будет единственно правильным. Решить для себя, куда тебе идти дальше.

– А если и там и там – хреново? – спросил Густав.

– Выбирай то место, где хреновей, – просто ответил Игорь.

– Почему так-то?

– Потому что впечатлений больше. Ты неправильно себя ведешь, странник. Ты сильный, здоровый мужик. Тебе, казалось бы, жить и радоваться, но ты включаешь слабость и говоришь о своей душе, которая даже не может посметь вручить себя Богу. Сколько времени ты колесишь по земле? Четверть века?

– Около того.

– И нашел ли ты за это время смысл жизни?

– Да, конечно, это мой корабль, дорога, горизонт…

– Стоп! – Игорь ласково и снисходительно улыбнулся, словно Густав говорил какую-то несусветную чушь. – Ты говоришь о том, что для тебя сейчас смысл жизни. После того как ты потерял корабль, правильно? А что было им раньше, смыслом этим? К чему ты стремился?

– Получается, что к дороге, к новым открытиям, ощущениям.

– Вот видишь.

Охранник отвернулся и зашагал к квадроциклу. Густав продолжал рассматривать следы, оставленные людьми Бояра. Он надеялся, что тот не располагает слишком уж большими человеческими резервами.

Он пошел вслед за Игорем, на ходу надевая футболку.

– Ну, продолжай, скажи, что я вижу, по-твоему? – спросил он у охранника.

– То, что нет у тебя никакого смысла в жизни. Мой смысл – Бог. Единственный, других нет, все остальное – просто мои желания, потребности, мечты. Как и твой корабль или вот это шоссе, уходящее далеко-далеко вперед. Это не смысл жизни, странник, нет. Это не то, за что ты готов беспрекословно отдать жизнь. Потерял корабль? Да и черт с ним, верну попозже! Вот как ты мыслишь. Но когда ты начнешь в реальности думать о корабле как о частичке себя, более совершенной, вот тогда тебе станет спокойно на душе. А на данный момент, вернешь ты его или не вернешь… Для тебя ведь есть сотни способов продолжить свое путешествие, не так ли?

– Я не знаю.

Игорь вдруг спросил:

– Хочешь, чтобы я помог тебе вернуть корабль?

– Что? – удивление, выраженное одним лишь словом, буквально вырвалось из легких Густава упругой резиновой пулей.

– Помощь. Тебе нужно помочь, я прав? Когда я сказал, что понимаю тебя, то имел в виду, что у нас одинаковые характеры. Схожие. Я люблю действие, я люблю участвовать в чем-то, люблю помогать. Но в последнее время жизнь превратилась в рутину. Я настолько обленился, что мне иногда кажется, что я на самом деле ничего не хочу. Да только это неправда. Я хочу чего-то нового.

– Похоже, что проблема эта у вас весьма распространенная, – пробормотал Густав, вспоминая Вику.

– Ну так что? Согласен на мои услуги? Бог свидетель, я не стрелял по-настоящему уже целую вечность!

Игорь с надеждой посмотрел на Густава, и тот, недолго думая, ответил ему положительно:

– Да без проблем, мне пригодится твой опыт в этом деле.

– И когда мы пойдем за твоим кораблем?

– Точно не знаю, потому что Семен мне еще не сказал, где живет Бояр.

– Что?! Где живет Бояр?! – Игорь расхохотался. – Да об этом в курсе практически любой человек в нашем дворе, кого ни спроси. Лучше скажи мне – когда? А уж куда тебя отвезти, я знаю.

В голове у Густава загудела кровь. Похожие ощущения он испытывал, когда первый раз занялся сексом. Вернее, даже не когда занялся, а когда все к тому медленно, но уверенно пошло. Какая-то дикая эйфория, заполняющая все сосуды организма бурлящей энергией, включая и самый главный в этом деле орган.

И вот сейчас, когда в течение секунд почти решилось возвращение корабля и все зависело только от его слов, Густава переполнила подростковая, щенячья радость.

– Ночью, сегодня! – сказал он.

– Ночью?

– Да, я думаю, это самое лучшее время для такой операции.

– Ну что ж. – Игорь почесал свой гладковыбритый подбородок. – Вполне годится. Ночью так ночью. Кого еще возьмем?

– Маркова и парочку твоих самых лучших людей.

Густав сел на квадроцикл, Игорь уселся сзади. Сиденье вновь изогнулось, максимально удобно подстраиваясь под пассажира и водителя, и странник тронулся в одно из последних своих путешествий по этому городу.

«Прощай, маленький Фил, прости, что так получилось. И помоги этому событию дикарский бог, чтобы все у нас получилось сегодняшней ночью».

Знать бы ему, как изменится ситуация к вечеру и что выйдет из их совместной с Игорем затеи… Но всему свое время.

Говорят, что порой что-то вдруг меняется в мире и происходит нечто сродни волшебству. Густав не видел в этом высказывании какой-то особенной мудрости. Меняется все и всегда. Каждую минуту и секунду. Человек движется к смерти, смерть движется за человеком, небо наползает на тучи, тучи расползаются по небу, земля втягивает нити дождя, а дождь сегодня отражается в лужах, завтра же там только сухой, как кошачий язык, асфальт.

Нет ничего постоянного. Странник смотрел на жизнь, как на колышущийся на ветру стяг. Мало кто может назвать его спокойным, и мало кто может подсчитать количество его колыханий хотя бы в минуту.

Еще вчера Густав просто отправился за компанию с Семеном на Мутов день, и вот уже сегодняшним вечером он сидит один, в сарае, рядом с квадроциклом, чистит пистолет и размышляет над тем, каким образом лучше действовать при стычке с Бояром.

А стычка произойдет, сомневаться тут не осмелится даже самый отсталый и дебильный мут. Но проблема заключается в том, что операцию по возвращению корабля нельзя четко распланировать. Нельзя расписать ее на листке и далее просто следовать по пунктам, вычеркивая уже исполненные и готовясь к следующим.

Пистолет был горячим и скользким от смазки и пота. Жара даже к вечеру не отпускала Тиски, окутывая город тяжелым удушливым саваном.

Густав аккуратно собрал пистолет и протер его тряпочкой, это был как бы завершающий штрих. Прошелся по гладкому черному стволу, затем ласково дернул курок вниз, как женский сосок, вытер рукоятку и, по традиции, дунул в дуло. Когда-то он имел привычку после чистки насвистывать в дуло какие-то незамысловатые мелодии, символизирующие его победу над этой жизнью. Но однажды это увидел один случайный странник.

Густав сидел тогда за столиком в баре и, несмотря на выпитые две бутылки вина, выменянные им за десяток ламп дневного света, чистил пистолет. Когда он закончил, то откинулся на спинку стула, поднес пистолет ко рту и начал насвистывать мотивчик одной неприличной песенки, которую ему не раз и не два пел отец.

Странник, сидевший за соседним столиком, встал, подсел к Густаву и поделился одной замечательной мыслью, после которой тот решил раз и навсегда избавиться от своей привычки. «Оттуда, – сказал незнакомый странник, – должно только вылетать. Влетать туда ничего не должно».