Потом с детьми была проведена нравоучительная беседа, смысл которой состоял в том, чтобы призвать их к совести. После этого вопросы были заданы второй раз. И теперь, когда их снова спросили о том, что случилось, только 4 % детей солгали в условиях присутствия родителей, 11 % когда родитель отворачивался от ребенка и 31 % при условии, когда ребенок не был фактическим свидетелем происшествия. 40 % детей солгали при тех же условиях и в присутствии своего родителя.

Промежуточный вывод говорит о том, что детям легче пойти на обман при условии, что они не видели произошедшего собственными глазами. Присутствие родителя, которому было дано обещание соврать, — не является достаточным условием для того, чтобы это случилось. Получается, если «я этого не видел, мало ли что там произошло, кто знает» — достаточно мощное оправдание для неправды.

Второй эксперимент этой группы ученых включил в себя работу с участием 64-х детей в возрасте от 3 до 11 лет (вместе с родителями). Схема второго эксперимента была похожа на первый, но имела заметные изменения при условии «ребенка нет в комнате, а родитель дебоширит». Итак, эти изменения заключались в том, что у части детей теперь не было процесса, когда экспериментатор рассказывал ему сказки о лжи, нравственности и брал с него обещание говорить правду и ничего кроме правды. Более того, кукла в комнате теперь размещалась так высоко, что достать и что-то сделать с ней мог только взрослый.

Это давало экспериментатору возможность поставить ребенка в такие условия, в каких его ложь была бы очевидной. Когда экзаменатор снова входил в комнату, он говорил ребенку, что ни он, ни родитель не будут обвинены в том, что кукла сломалась, потому что она была слишком высока, чтобы ребенок мог дотянуться, а взрослый предполагаемо не стал бы ломать игрушку. После всего произошедшего детям так же задавали вопросы, и они так же обещали говорить правду.

Перед тем как услышать пару неприятных сказок про ложь, 61 % всех детей солгали, после того как их спросили: «Что же случилось с куклой?». Когда вопрос был задан более конкретно — «Не твои ли родители сломали куклу?», солгали всего 37 % из всех детей. Интересно сравнить результаты повторного опроса, между детьми, которые прослушали нравоучительную речь и теми, кто избежал этой участи. Итак, «сухие цифры»: 41 % солгавших детей — без нравоучения, 47 % — после нравоучения. А после уточняющего вопроса «Точно твои родители не ломали куклу?» — 34,4 % солгали без прослушивания увлекательных историй об ужасе лжи и 25 % детей солгали после прослушивания этой информации. Получается, что все эти истории, напротив, оказывали негативное воздействие на детей?

Еще одно исследование Ли Канга при участии Виктории и Хайди Гордон в корне отличалось по сценарию от предыдущих. На этот раз детям предстояло поучаствовать в викторине. Ученые пытались выяснить, будут ли дети лгать, пытаясь скрыть свои собственные проступки, а не ошибки других. Дети оказывались в испытательной комнате, где им были выданы тесты, вопросы с большим количеством ответов. Участники эксперимента — школьники, малыши остались в предыдущих исследованиях.

Каждая карточка с вопросом имела секрет — ответ на вопрос был с обратной стороны. За каждый правильный ответ дети получали балл, у кого больше всего — тот получает приз, все просто. После первых двух вопросов экспериментатор выходил из комнаты. Следующая карточка лежит перед ребенком, скрытая камера фиксирует действия — будет ребенок подсматривать или нет. Через некоторое время экспериментатор возвращался в комнату и спрашивал ребенка, заглянул ли он на обратную сторону карточки.

«Да» или «нет» — недостаточная информация для экспериментаторов, даже несмотря на наличие скрытых камер. Затем детей спросили, какое животное было на обратной стороне карты и цвет чернил карты. Если ребенок отвечал правильно, его спрашивали, как они узнали ответ. Многие дети, которые смотрели на карту, пока экспериментатор отсутствовал, отвечали «Я не знаю». Некоторые дети не только лгали о том, что заглядывали в карточку, но и пытались скрыть, как они узнали ответ, утверждая, что догадались случайно.

Контрольная группа следовала аналогичному процессу с той лишь разницей, что, когда экспериментатор уходил, детям сообщали, что они могут посмотреть на обратную сторону карточки. Это было сделано для того, чтобы животное и цвет было легко запомнить. При этом учитывалось не только то, что дети говорили (то есть не только вербальный ответ), но и то, как они реагировали телесно и мимически. Выражения лиц детей были закодированы, для каждого лицевого сегмента была выдвинута оценка — положительная и отрицательная. Например, если в эксперименте, в момент опроса у ребенка была отмечена мимическая реакция в области лба, то ей присваивалась положительная оценка.

Это непростое тестирование прошли 172 ребенка от 6 до 11 лет. Это были 36 первоклассников, 38 третьеклассников и 42 пятиклассника — всего 116 детей, находящихся в экспериментальной группе. Контрольную группу составили 20 первоклассников, 18 третьеклассников и 19 пятиклассников, всего 57 детей. Как вы уже поняли, большинство детей лгали, но, когда им задавали дополнительные вопросы, их первичная ложь не соответствовала вторичным ответам. Если представить диалог в экспериментальной комнате, то он будет выглядеть так:

— Ребенок, ты переворачивал карточку?

— Нет.

— А что за зверь на обратной стороне?

— Тигр.

— А как ты узнал, если не переворачивал карточку?

Тишина, занавес, окончание эксперимента. Каждый ребенок из контрольной группы заглядывал на обратную сторону карточки. Из экспериментальной — только 50 %, разумеется, когда экспериментатор уходил. По мере того, как возраст детей увеличивался, процент подглядывания уменьшался. Подсматривали 78 % первоклассников, 45 % третьеклассников и 31 % пятиклассников. Из 116 детей экспериментальной группы 54 отрицали, что смотрели ответ на обратной стороне карточки.

Когда детям задавали вопрос про животного — половина из детей-подглядывателей ответила правильно, остальные решили скрыть свои знания, полученные нечестным путем. По результатам оценки лиц было выявлено существенное различие между детьми, которые лгали — они гораздо чаще демонстрировали негативную реакцию. С возрастом понимание того, как функционирует ложь и какие у нее могут быть последствия, увеличивается. Было обнаружено, что старшие дети более склонны лгать о том, что знают правильный ответ. Они знали, что если правильно ответят на вопрос, то экспериментатор поймет, что они смотрят на обратную сторону карточки.

Жан Пиаже считал, что очень маленькие дети вообще не имеют или имеют очень небольшое понятие о моральных ценностях. Когда дети достигают примерно шестилетнего возраста, они обладают необходимыми когнитивными способностями, чтобы понимать правила и мораль хотя бы на начальном уровне. Примерно к десяти годам у них возникает полное понимание того, как моральные установки работают между ними и их сверстниками. Лоуренс Кольберг (под влиянием работ Пиаже) создал ряд этапов в моральном рассуждении, которые, по его мнению, проходят все люди, тем более маленькие.