– Кто готовил ужин? – я отодвинула от себя тарелку.

– Мария, кухарка.

– Она новенькая?

– Нет, что вы. Она работала в этом доме еще у герцога. Что-то не так, ваша светлость?

– Все не так, – рыкнула я на ни в чем не повинную экономку. Хотя почему не повинную? Она должна была проверить ужин, прежде чем подавать его мне. – Еда протухла! Кухарку уволить!

Анна испуганно схватилась за сердце.

– Госпожа… – выдохнула она. – Но Мария работает здесь уже тридцать…

– Мне плевать, сколько она тут работает, – перебила я ее. – Если от старости она разучилась готовить и выбирать продукты, то этой рухляди не место на кухне! Исполнять!

Анна испуганно ойкнула и поспешно сбежала из столовой. У меня же окончательно испортилось настроение и пропал аппетит.

Ничего, поем ночью. В городе полно тех, кто заменит мне полноценный ужин. Все же славно, что Малкольм уехал из поместья, и теперь никто не будет упрекать меня, когда вернусь утром.

Встав из-за стола и выпив только бокал вина, я тоже ушла из трапезной, а выйдя в холл, брезгливо поморщилась.

Запах тухлятины витал повсюду. Мерзкий, въедливый, противный. Отвратительно гадкий, аж в горле запершило!

Теперь я точно не жалела, что приказала уволить кухарку! Это же надо испортить не только мой ужин, но и воздух в доме!

Не выдержав тошнотворного запаха, я поднялась к себе, накинула пальто и заглянула в зеркало, убеждаясь, что выгляжу очень даже неплохо для вечерней прогулки, перерастающей в ночную охоту.

Лишь бы к утру в доме слуги успели все проветрить.

* * *

Проснулась я посреди ночи в ледяном поту, втянула в легкие воздух и часто задышала. Гадкий аромат все еще был ярок в воспоминаниях, никогда бы не подумала, что такое вообще возможно ощутить во сне.

Не в силах противостоять сиюминутному желанию вдохнуть более свежего воздуха, я встала с кровати и подошла к окну. Рама поддалась сразу, и морозный воздух вместе с декабрьским холодом ворвался в спальню.

Я оперлась руками о подоконник, прикрыла глаза и подставила лицо ветру. Кожа под легкой ночной рубашкой тут же покрылась мурашками.

Прошло пять минут, но сон, а это вряд ли был обыкновенный сон, все еще не желал выходить из головы. И дураку понятно, что я видела отрывки из жизни Ванессы, ее дни в этом доме. Какова бы ни была природа моего дара, но этим видением я была обязана явно ему. Только что это? Информация к ознакомлению или предупреждение?

А эти эксперименты с перевоплощениями графини, эти длинные, хищно изогнутые ногти… Они отчетливой деталью стояли перед глазами.

Со мной ни разу не случалось, чтобы утром после ночных похождений моя внешность хоть частично оставалась измененной. Но Ванесса, похоже, действительно перешла незримую черту.

Ее стремление стать настоящей летучей мышью казалось мне идиотским. Как она вообще до этого додумалась? Или за тысячи лет ее разум потерял адекватное восприятие действительности?

Очень похоже на то.

Я попыталась представить жизнь покойной графини, охватить тысячелетия ее существования и вообразить, как могла меняться ее личность с годами.

Кем она была в самом начале?

Падшая рабыня Каника. Вот что я помнила о ней из своего первого сна.

А Эдриан, стало быть, – правильный сын своего отца Эхнатон. Ванесса называла это насмешкой судьбы.

Только что мне делать с этой информацией? Ее слишком мало для конкретики и слишком много для пространных выводов.

Эти двое были из разных социальных слоев даже тогда, тысячу лет назад. Что-то неизведанное связало их, и эта связь тяготила обоих. Связь рабыни и хозяина? Вряд ли.

Я пыталась представить Эдриана рабовладельцем, но у меня это никак не получалось. Хотя, надо признать, это была бы изощренная пытка – привязать хозяина Жаждой к своей собственности.

Но было что-то еще, что-то, что я упускала или пока не знала.

Если верить слухам среди слуг и экзотической внешности Ванессы, то она действительно могла происходить из Персии, хотя тысячу лет назад ее страна могла называться как-то иначе. Откуда же тогда Эдриан-Эхнатон? Египет?! Вполне возможно. Вот только для ответов мне нужно было поговорить с ним самим. Какой толк строить догадки, имея в руках так мало конкретики и так много неизвестных?

Я закрыла оконную раму и вернулась на кровать…

Летучая мышь и дракон. Ночное создание и благородное существо. Два одинаково опасных хищника, но в то же время абсолютно разных.

И вторая картина. Волк и Волчица. Кого имел в виду граф, заказывая полотно у Лонтье? Меня и себя? Возможно, даже скорее всего, так и было… Но какой подтекст? Что просил изобразить Эдриан, свое ощущение происходящего или нечто большее?

Одно я могла сказать точно, обращаться в волчицу я не собиралась. Эксперимент Ванессы явственно показал: заигрывать с животными сущностями не стоит.

С этими мыслями я вновь уснула, на этот раз до утра и без видений.

* * *

Последние дни у Ричарда Лорна не задались. Неприятности, проблемы, досадные происшествия сыпались на него, словно из рога изобилия. И дело даже не в том, что Розалинда четко дала ему понять – им вместе не по пути. Конечно, она никогда не давала ему намеков на обратное, скорее наоборот, всегда избегала, а в ее взгляде читались холодность и что-то еще. То, что объяснить он не мог.

Вот только тот поцелуй у ворот все не давал детективу покоя. Яркий, страстный и такой сладкий. Поэтому и отказ злил особенно сильно, а задетое самолюбие свербило. Не привык Лорн быть отвергнутым. Пусть Ричард не пользовался своей излишней привлекательностью для женщин, но они его любили, и он всегда знал об этом. А потому было досадно вдвойне. Те, кто был неинтересен, вешались детективу на шею, а та, кто задела струны души, равнодушно отвернулась.

Вдобавок, на работе все шло не так, как он бы хотел.

На вчерашнем суде все его доказательства невиновности обвиняемой были проигнорированы и едва ли не высмеяны. Суд безапелляционно отправил девушку на виселицу, назначив казнь на послезавтра. В глубине души Лорн знал, что так и будет, но глупая надежда все равно продолжала теплиться.

Дело с поиском загадочного убийцы тоже встало. Казалось, все ниточки уже исследованы вдоль и поперек. Одни обрывались, иные противоречили друг другу. Все свидетели, если таковые находились, давали абсолютно разные показания.

Кто-то видел рыжую девушку с веснушками, кто-то – брюнетку с длинным носом, кто – высокую и тощую, кто – негритянку-толстушку с огромным бюстом. Разнился цвет волос и кожи, примерный возраст. Разве что пол совпадал, но являлось ли это таким уж значительным показателем?

Предположить, что убийца использовала искусный грим и парики, тоже не выходило. Рост и телосложение не совпадали.