Котильон через силу заставил себя встретить усталый, исполненный безнадёжности взгляд эдура.

– Помощь придёт, – сказал он серокожему воину, – когда час настанет.

Онрак Сломленный подал голос:

– Когда они захватят Первый престол – поймут. Что он не для них. Держать они его могут, но использовать – никогда. Так ради чего же тогда, Котильон из Тени, эти отважные смертные жертвуют здесь жизнью?

– Возможно, мы лишь отвлекающий манёвр, – проговорил Монок Охем. Голос заклинателя костей звучал так же невыразительно, как у Онрака.

– Нет, – возразил Котильон, – вы много больше. Вопрос в том, что они будут делать после такого открытия. Они откроют пути Хаоса – в тот самый зал, где стоит Первый престол. Они его уничтожат, Монок Охем, и таким образом уничтожат его силу.

– И стоит ли об этом жалеть? – спросил Онрак.

Потрясённый, Котильон не нашёлся с ответом.

Монок Охем развернулся к Онраку Сломленному.

– Он говорит слова Развязанных. Он сражается не ради Первого престола. Он сражается лишь ради того, чтобы защищать Трулла Сэнгара. Только благодаря ему тисте эдур ещё жив.

– Это правда, – подтвердил Онрак. – Я не признаю над собой иной власти, кроме собственной воли, желаний, которые мною движут, и тех суждений, которые выношу сам. Таков смысл свободы, Монок Охем.

– Не надо… – проговорил Трулл Сэнгар, отворачиваясь.

– Трулл Сэнгар?

– Нет, Онрак. Разве ты не понимаешь? Ты призываешь сам на себя погибель – и всё потому, что я не знаю, как поступить, всё потому, что я не могу решить – ничего. И остаюсь здесь, скованный в точности, как когда ты отыскал меня в Зарождении.

– Трулл Сэнгар, – возразил Онрак после недолгого молчания, – ты сражаешься ради спасения людей. Всех этих юных бойцов, которые здесь собрались. Раз за разом ты бьёшься за них. Это благородный выбор. Благодаря тебе, я обрёл великий дар – достойную цель, ради которой можно биться с честью. Я уже не тот, каким был прежде. Я не такой, как Монок Охем и Ибра Голан. Мне недостаточно одной лишь целесообразности. Целесообразность – выдумка убийц.

– Во имя Худа, – сказал Котильон Моноку Охему, раздражённый, готовый вот-вот взорваться, – вы разве не можете обратиться к сородичам? Пара сотен т'лан имассов – наверняка они есть поблизости, валяются где-нибудь без пользы, как обычно?

Пустые глаза остались… пусты.

– Котильон из Тени. Твой спутник заявил свои права на Первый престол…

– Тогда ему достаточно отдать приказ т'лан имассам, и они явятся…

– Нет. Остальные идут на войну. Это война за самосохранение.

– К Худу ассейлов! – прокричал Котильон, и отголоски рассыпались по всей пещере. – Это всё гордыня, будь она проклята, и ничего больше! Вам не добиться победы! Можете посылать клан за кланом в эту беспощадную мясорубку! Глупцы, чтоб вам пусто было – отступитесь! Там не за что сражаться, на этом жалком чудовищном континенте! Как можно этого не понимать? Для местных тиранов всё это – просто игра!

– Моим сородичам свойственна вера, – ответствовал на это Онрак, и в голосе его Котильон уловил нечто вроде горькой иронии, – что нет никого, кто умел бы лучше них добиваться поставленной цели. Они намерены победить в этой игре, Котильон из Тени, или обрести забвение. Третьего не дано. Гордыня? При чём тут гордыня? Это смысл их существования.

– Но угроза здесь намного серьёзнее…

– Им плевать, – перебил Онрак. – Это то, что тебе следует осознать, Котильон из Тени. Когда-то, очень давно по меркам смертных, твой спутник отыскал Первый престол. Он занял его и таким образом обрёл власть над т'лан имассами. Даже в ту пору господство его было довольно призрачным, ибо сила Первого престола стара. Она угасает. Престол Тени сумел пробудить Логросовых т'лан имассов – одиночную армию, которая была привязана к Первому престолу, потому что оказалась слишком близко. Но ему не удалось призвать т'лан имассов Крона, или Бентракта, или Ифэйла, или прочих, кто ещё оставался, но был чересчур далеко. Когда Престол Тени в последний раз восседал на Первом престоле, он был смертным, не связанным ни с какими иными сторонами. Он ещё не Взошёл. Но теперь он нечист, и это лишает его даже остатков власти. Котильон, по мере того, как твой спутник всё больше утрачивает свою сущность, он теряет и… истинность.

Какое-то время Котильон взирал на сломленного воина, затем перевёл взгляд на Монока Охема и Ибру Голана.

– А они, стало быть, – понизил он голос, – являют пример… частичного повиновения.

Заклинатель костей покачал головой:

– Мы должны думать о сохранении своего народа, Котильон из Тени.

– Но если будет утрачен Первый престол?

Ответом было лишь побрякивающее пожатие плеч.

Нижние боги. Теперь я наконец понимаю, почему мы лишились Логросовой армии нежити во время кампании в Семи Городах. Почему они просто… ушли. Он вновь окинул взглядом Онрака Сломленного.

– Возможно ли, – спросил он, – вернуть силу Первому престолу?

– Не говори ничего, – приказал Монок Охем.

Полуразбитая голова Онрака медленно повернулась к заклинателю костей.

– Ты не можешь мне приказывать. Я не связан.

Повинуясь безмолвному приказу, Ибра Голан поднял свой каменный меч и повернулся к Онраку.

Котильон вскинул руки.

– Постойте! Онрак, не отвечай на мой вопрос. Забудем, что я вообще о чём-то спрашивал. Это лишнее – разве у нас и без того мало врагов?

– Ты опасен, – обратился к богу Монок Охем. – Ты думаешь о том, о чём думать не следует, и говоришь вслух то, чего нельзя говорить. Ты подобен охотнику, идущему тропами, которые никому, кроме него, не видны. Мы должны подумать о последствиях. – Заклинатель костей развернулся и, стуча босыми пятками по камням, двинулся в зал Первого престола. Чуть погодя, Ибра Голан опустил клинок и потопал следом.

Котильон потянулся вновь пригладить волосы и обнаружил, что на лбу выступила испарина.

– Итак, – произнёс Трулл Сэнгар с намёком на улыбку, – ты оценил, чего мы стоим, Котильон. Нам же твоё посещение принесло горькие дары. К примеру, предположение, что все наши усилия по защите Первого престола бесплодны. Так что, решишь ли ты забрать нас отсюда? – Он не сводил с божества прищуренных глаз, и ироничная полуулыбка на лице сменилась… чем-то иным. – Нет. Я так и думал.

Возможно, я и вправду следую незримой тропой – такой, что не видна даже мне самому, – однако сейчас идти по ней дальше важно, как никогда.

– Мы вас не оставим, – заверил он.

– Так ты говоришь, – послышался сзади голос Миналы.

Котильон сдвинулся в сторону.

– Я вызвал Престола Тени, – сказал он.