На следующий день произошло первое столкновение казаков отряда Менсдорфа с отрядом Лефевра-Денуэтта. Менсдорф уклонился, но «Лефевр-Денуэтт, — по воспоминаниям Д. Давыдова, — имея повеление во что бы то ни стало разбить и взять ген Тильмана (Тильман был в службе саксонской, находился начальником в крепости Торгау, откуда бежал в нашу службу), не заботился о нас и продолжал путь свой на Гримму к Лейпсигу».

Примерно через две недели пикеты Менсдорфа «схватили курьера Лефебра, посланного в Лейпсиг с известием, что Тильман разбит и бежит к Цейцу». Согласно мемуарам маршала Мармона, Лефевр-Денуэтт атаковал и разбил Тильмана в Мерсебурге, откуда тот «ретировался к Цайцу и Цурхау, но лишь после того, как освободил своих пленников».

Менсдорф поспешил на помощь Тильману, отряды соединились, подошли два отрезанных ранее от Тильмана казачьих полка под командованием полковника М.Ф. Орлова. 12 (24) сентября соединившиеся отряды были атакованы Лефевром-Денуэттом.

«Тут я увидел, что ген Тильман никуда не годится для командования отдельною частию, — вспоминал Д. Давыдов. — Дело началось у Алтенбурга. Наша линия простиралась от Алтенбурга до Котерица, а неприятель под прикрытием 8 орудий спускался на Алтендорф большими массами. Вначале мы стали отступать за деревню Мюкерн, где находится каменный мост чрез речку Плейс, и уже переправили чрез него 2 орудия и 5 эскадронов, но когда я с двумя моими казацкими полками и 2-мя эскадронами венгров стал переправляться, польские уланы атаковали Орлова. Тильман велел мне воротиться и поддержать его. Орлов в смятении отступал к мосту и замешал мои полки, которые с трудом я мог выстроить. Однако ж уланы остановились, поджидая более силы. Я пошел в атаку, опрокинул передние эскадроны, но будучи взят во фланг другими эскадронами, в смятении принужденными, нашелся переправиться чрез реку в ином месте вброд, а в другом — вплавь. К щастию потеря моя не была велика».

Разбитые партизаны отступили в Цвикау. Французы остались в Альтенбурге.

Пока французская кавалерия гонялась за партизанами, в Главной квартире союзников оформилась идея перенести центр своих устремлений западнее, с Дрездена на Лейпциг.

24 августа (5 сентября) с меморандум к Александру I, главному действующему лицу у союзников, обратился главнокомандующий союзными армиями фельдмаршал К.-Ф. Шварценберг. «Император Наполеон, кажется, желает удерживать линию Эльбы самым настойчивым образом, — говорилось в меморандуме. — Весьма важно бросить соединения легких войск на его коммуникации, чтобы воспрепятствовать удаленным областям предоставить ему продовольствие, недостаток которого уже ощущается во всех его лагерях. 3 тыс. чел., находящихся под командованием генерала Тильмана и полковника Менсдорфа, крайне недостаточно для достижения этой большой цели. Весьма необходимо усилить их всеми казаками из армии генерала Блюхера. Эта армия не располагает условиями для успешных партизанских действий и ей достаточно своих регулярных легких войск для службы аванпостов и преследования разбитого неприятеля.

Корпус генерала графа Кленау начнет продвижение через пару дней, чтобы поддержать партии, угрожающие коммуникациям неприятеля. Он будет предназначен для энергичной атаки всех подкреплений, которые смогут прибыть к противнику».

В Силезской армии Блюхера, которая прикрывала берлинское направление, был 21 казачий полк. Решением Военного совета союзников в Теплице, который проходил 28 августа (9 сентября), Блюхеру надлежало отправить 6 казачьих полков к Главной армии кратчайшим путем. «Потом их надлежит послать на коммуникации неприятеля между Лейпцигом и Эрфуртом».

31 августа (12 сентября) с докладной запиской о плане наступательных действий союзных войск к Александру I обратился М.Б. Барклай де Толли. В записке говорилось о необходимости принудить Наполеона к отступлению, «действуя значительными силами на его коммуникациях. Однако это должны быть не только партизаны, но и главные силы, которые представляли бы реальную угрозу и вынудили бы его к опасном)' рассредоточению своих армий или же к отступлению».

И, наконец, генерал-лейтенант Жомини, военный теоретик, недавно перешедший из лагеря французов на русскую службу, 2 (14) сентября советовал Александру I направить «6—7 тыс. партизан на Мейссен, Охац и Вурцен, с одной стороны, и на Альтенбург — с другой».

Решение было принято. 5 (17) сентября начальник Главного штаба генерал-лейтенант князь П.М Волконский обратился с письмом к донскому атаману, генералу от кавалерии графу Платову.

М.И. Платов с января по сентябрь 1813 г. специальной команды под своим началом не имел. Причиной или поводом к такой ситуации была смерть жены Платова, о чем он узнал в январе 1813 г., осаждая Данциг. С тех пор М.И. Платов числился при Главной квартире и лечился.

Текст письма гласил:

«Милостивый государь граф Матвей Иванович!

Государь Император, зная, сколь великую пользу приносят отдельные корпуса, действующие под управлением и личным руководством искусных начальников в тылу неприятеля тем, что они уничтожают его сообщения, истребляют его запасы и, переносясь с быстротою с одного места на другое, затрудняют каждое его предприятие, наносят ему нечаянные удары, и, основываясь на том, что войско Донское преимущественно способно к составлению таковых корпусов, повелел прибыть сюда из Силезской армии 6 казачьим полкам, кои высочайше назначены, присоединив к ним Атаманский полк, составить отдельный корпус, с тою целию, чтобы, независимо от движений главных армий, действовать в тылу неприятеля. А дабы подать случай сим полкам войска Донского явиться пред целым светом в новом блеске, Его Императорское Величество назначил Ваше сиятельство в предводители оных, но предварительно высочайше повелеть мне соизволил узнать, приятно ли будет Вашему сиятельству принять начальство над сим корпусом?

Исполняя сию Монаршую волю, честь имею быть с истинным почитанием и совершенною преданностью Вашего сиятельства, милостивый государь, покорнейший слуга к[нязь] Петр Волконский».

М.И. Платов давно ожидал такого вызова. Еще в мае 1813 г., когда было объявлено перемирие и стали подсчитывать наличные войска, Платов обратился к царю с таким рапортом: «Осмеливаюсь Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше донесть, по опыту моему, в продолжение более 40-летней службы моей и на шести войнах, заметил, что нужно при Главной армии для генерального дела иметь казаков более число, нежели теперь есть; а потому и полагаю я, что из находящихся при разных крепостях полков возможно собрать 30 или и более.

Из них 15 полков могут быть и по частям, как и теперь находиться в разных местах по армии, а другие 15 — своим корпусом, на тот случай, когда Бог благословит победою над неприятелем, оный корпус может нанести неприятелю по их уловкости большой вред. В случае ж неудачи может прикрывать все и раненых забирать. Кроме того, еще может оный корпус по примеру своему действовать как в денное, а более в ночное время и наносить неприятелю большой вред разными своими манерами, которые все описывать теперь нахожу лишними, а по обстоятельствам дела можно будет предпринимать оные».