Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У меня не бывает истерик. Я разумный… теоретик… а не какая-то…
Так, одного платка мне явно маловато: ткань уже промокла насквозь.
– У вас нет еще такой тряпочки? – помахала в воздухе сопливой золотой эмблемой.
– Эйвелин! – он подошел резво, развернул лицом к себе и старательно вытер щеки теплыми ладонями. – Я не так кошмарен, как вы себе надумали. Я не монстр изнанки, я обычный мужчина с…
– С потребностями, да, – покивала понимающе, пытаясь утихомирить дрожащие губы. – Вы все с потребностями! Это только у меня никаких потребностей нет…
– Свадьбу не отменить, – строго заверил Рэдхэйвен. – Смиритесь. Вы никуда от меня не денетесь.
– Так уж и никуда…
– Ни-ку-да.
– Сбегу на изнанку! Нырну в подпространство, подружусь с темными тварями. В портал прыгну, ведущий в Керракт. Отращу себе модные изумрудные рога… Лишь бы вашу холеную физиономию рядом с собой не видеть, ясно? – задохнулась от торопливой, сбивчивой речи.
– Ясно.
Он насупился и поджал губы. А затем резко схватил мои руки за запястья, соединил их и вжал в свою грудь, распираемую рваными вдохами.
– Я не соседский мальчишка и не анжарский фермер. Вам не помешало бы хоть немного следить за своим языком, Эйвелин.
– С чего бы мне облегчать вам жизнь?
– Ради вашей же безопасности. Вы понятия не имеете, с кем имеете дело! – угрожающе прошипел гад, стискивая кожу так, словно воспринял мою шутку про кандалы всерьез.
Было не больно, но жутковато. Отсутствие в кабинете Мюблиума постели вдруг перестало казаться таким уж значимым. Тут, как минимум, был стол. И кресло, и подоконник, и парочка закрытых платяных шкафов…
– Следите лучше за своим. И не засовывайте его в чужие уши без разрешения, – насупилась, елозя по его груди схваченными в плен пальцами.
– Куда хочу – туда и засовываю, – надменно заявил избалованный хитанец и оттолкнул меня спиной к книжному шкафу, освобождая запястья.
– Вас просто ни разу мой мизаур не кусал. Тогда бы точно поостереглись, – сдвинула брови сердито.
– Вашего мизаура тут нет, – подошел куда ближе, чем выглядело бы пристойным.
– Я тоже кусаюсь.
– Я помню, зараза. Я помню, – выдохнул он и скользнул в мой рот бессовестным жаром.
Быстро, коротко, неглубоко… но, Варх дери, ощутимо. Соврала бы, если бы сказала, что ничего не успела почувствовать.
В груди затрепыхался дохлый полк Райсовых бабочек, и я возмущенно ахнула. Слишком уж знакомое согревающее ощущение.
– Не смейте на мне эту дурацкую «Эйфорию» практиковать! – прикрикнула на ополоумевшего Рэдхэйвена и нырнула под его руку, выбираясь из капкана. – Никогда-никогда!
– Хорошо, Эйвелин. «Эйфорию» – не буду, – улыбнулся мерзавец, заставший меня врасплох. Я ведь укусить обещала. И где? – Никогда-никогда…
– Вы обещали ждать разрешения!
И на что я надеялась? Что столичный сноб, вот этот вот загорелый и самовлюбленный квахар, сдержит слово? Ну да, ну да, хитанцы именно так всегда и поступают.
– Это было не в счет. Я почти ничего не почувствовал, а вы? – развел руками.
Да чему он вообще ухмыляется?
– Совершенно ни-че-го, – пропыхтела сердито, пряча красные уши под волосами.
– Вернемся к беседе? – предложил Рэдхэйвен с невинным видом, словно только что вовсе не он вжимал меня в шкаф, бесстыже раздвигая непослушные губы. – Если вы попытаетесь сбежать от исполнения воли вашего отца…
– Вы наградите его рогами, – договорила сквозь зубы, украдкой ощупывая рот.
Рот как рот. Только его словно кипятком ошпарили: все внутри ощущалось чужим. Даже привычный вкус был другим.
– Это как минимум.
– А вы все предусмотрели, да? – подавилась желчью, прорвавшейся в горло.
– Ох, явно не все, мисс Ламберт, – косясь на сопливый платок, сокрушался рабовладелец.
– Я современная девушка, сир Рэдхэйвен. Моя мать была выдающимся ученым и мыслила прогрессивно. Я воспитана совсем иначе. Не так, как вам бы хотелось, – пар из ушей так и валил. – И я не какая-нибудь Имира, чтобы продавать меня первому встречному рогатому… гхарру!
– Воспитаны… – поперхнулся гад и гневно сдвинул брови. – Я заметил, да. Нет, вы точно не Сиятельная богиня, Эйвелин. Вы зеленоглазое исчадие мрака с нежной кожей и невыносимым запахом, посланное мне в наказание за Варх знает какие грехи!
Он так гулко рубанул кулаком по дверце шкафа, что у меня прижались уши и вся краска с них сбежала.
– Ну, вот мы и разобрались...
– Прокляли… Точно прокляли, – пробубнил он сквозь зубы, внимательно разглядывая носы своих начищенных ботинок. – Варх меня попутал это подписать?..
Я постаралась дышать ровнее: закралась надежда, что мы еще сможем договориться полюбовно. И не придется вдоветь раньше времени подручными средствами.
– Сир Рэдхэйвен… – приблизилась к нему с опаской. Он так и не поднимал глаз, сверля взглядом ботинки.
– Можно просто Даннтиэль, Эйвелин, – угрюмо напомнил он.
– Нельзя!
Вдох, выдох… Я ведь по жизни мирный, безобидный теоретик. А рядом с этим вспыхиваю, как факел пещерного человека.
– Вы же сами сказали, что это просто лечение. «Ничего интимного», – напомнила задумчивому мужчине. – Так какого Варха?
– Так и планировалось. Поначалу, – признался хрипло, приводя в порядок свое дыхание. – Но в какой-то момент я с чего-то решил, что засыпать и просыпаться рядом с вами – самое желанное и прекрасное, что может со мной случиться. Как жестоко я ошибся! Самое желанное – придушить вас здесь и сейчас, избавив нас обоих от грядущих страданий.
Ясно. Блокнотик с рецептами ему не показывать.
– Слушайте, я ведь вас раздражаю так же сильно, как вы меня. Это всякому заметно, даже Фиджу. Давайте отменим по-хорошему? – с мольбой глянула на рабовладельца. – Я не знаю, что руководило вами в Аквелуке. Может, темным ядом отравились или воздух там… специфический… Если вы решили вдруг, что как-то посягнули на мою честь или репутацию в те семь ночей…
Слова отказывались подбираться, а улыбка выходила какой-то вымученной. Не удивительно, что Рэдхэйвен не спешил поднимать на меня глаза.
– Что бы в моей спальне ни происходило, оно было во благо, – сглотнула осторожно и похлопала его по плечу. – И страдать вам за это совсем не обязательно. Видно же, что мое приятное общество вас тяготит.
– Какой благородный порыв… – подавился чем-то хитанец. –