— Обещаю.

Эдвард вперил в него требовательный взгляд.

— Ты и вправду веришь, что, если Эдуард покорит Шотландию, он даст тебе то, о чем ты мечтаешь? — Широким жестом он указал на лагерь за стенами палатки: — Даже после всего этого?

Роберт молчал. Он никогда не признавался брату в том, что знает, кто напал на него в Ирландии, как и в своих подозрениях о смерти Александра, боясь, что Эдвард совершит какое-либо безрассудство и подвергнет опасности их обоих. Ответом на вопрос было «нет». Несмотря на то что Джеймс Стюарт питал на этот счет кое-какую надежду, пусть и слабую, сам Роберт никогда не верил в то, что король собственными руками вручит ему трон, и сейчас, во время кампании, видя решимость Эдуарда сокрушить Шотландию любой ценой, эта уверенность только окрепла. Заметив, что брат, хмурясь, в упор смотрит на него, ожидая ответа, Роберт откинулся на спинку стула.

— Мы еще ни в чем не можем быть уверены. Нужно ждать и быть терпеливыми. Пока.

Полог палатки откинулся, и внутрь вошел Нес:

— Пришел сэр Хэмфри. Он говорит, что хочет видеть вас.

— Пригласи его, — ответил Роберт, бросая нетронутый кусок хлеба обратно на тарелку.

Эдвард встал:

— Пойду подышу свежим воздухом.

Когда он шагнул к выходу, в палатку вошел Хэмфри. Эдвард коротко кивнул графу в знак приветствия, поднырнул под откинутый полог и был таков.

При виде улыбки на лице Хэмфри Роберт моментально насторожился. За прошедший год бывший друг все лучше играл роль союзника, при этом пристально следя за каждым его шагом. Впрочем, его игра Роберта не убедила. Будучи сам обманщиком, он прекрасно различал аналогичные симптомы у Хэмфри: напряженная поза, неспособность взглянуть собеседнику в глаза, легкое покашливание и улыбка, не затрагивающая глаз.

— Король требует моего присутствия в осадных линиях?

— Еще нет, — ответил Хэмфри. — Но замок уже не выдерживает бомбардировки. Полагаю, Брихин сдастся еще до конца недели. И тогда мы двинемся дальше на север. — Он помолчал. — Вчера вечером я разговаривал с Ральфом. Он говорит, что у собора произошел несчастный случай с одним из твоих пехотинцев.

Роберту не пришлось изображать сожаление:

— Да.

— Он также сказал мне, что у тебя с Эймером случилась размолвка. Он подумал, что ты едва не…

Видя, что Хэмфри заколебался, подбирая слова, Роберт закончил вместо него:

— Набросился на него? Я уже готов был это сделать. Ублюдок бился об заклад, кто из моих людей упадет первым. — Не давая возможности Хэмфри ответить, Роберт продолжал: — Полагаю, за прошедший год мы с тобой нашли общий язык. Но Эймер? — Он коротко рассмеялся, однако в смехе его не было веселья. — Мы никогда не станем друзьями.

В последовавшем молчании было слышно, как камни разбиваются о стены замка.

Хэмфри кивнул:

— Держись от него подальше. Он только и ждет, чтобы вбить клин между тобой и королем.

Роберт налил вина в два кубка и протянул один Хэмфри.

— Я слышал, что после падения Брихина король намеревается идти к Абердину?

— Это правда.

Хэмфри сделал глоток, а Роберт подумал о своем свояке Джоне Атолле, шерифе Абердина.

— Значит, конца еще не видно? — Когда Хэмфри непонимающе взглянул на него, Роберт пояснил: — Моя дочь — я скучаю по ней.

Хэмфри расслабился и улыбнулся. На сей раз улыбка его вышла почти настоящей, и перед Робертом на мгновение промелькнула тень прежнего друга.

— Нам все труднее оставлять позади то, что мы любим сильнее всего, верно? — Хэмфри отпил еще один глоток, и улыбка его стала мягче. — Но мысли о Бесс помогают мне выживать в горах и болотах. Я знаю, что каждый шаг приближает меня к ней. То же самое, я уверен, происходит и с тобой, когда ты думаешь об Элизабет и Марджори.

Откровенно говоря, Роберт с облегчением оставил жену и дочь в замке Йорк, вместе с Бесс и королевой Маргаритой. После целого месяца, проведенного им в обществе Марджори, — справедливости ради следует заметить, что он с головой ушел в подготовку к войне, — она по-прежнему оставалась для него совершенной незнакомкой. А Элизабет, его жена? Недолгое потепление между ними быстро закончилось, и ее тоска и страх, вызванные необходимостью присматривать за девочкой, которая была чужой для них обоих, привели лишь к дальнейшему охлаждению их чувств.

— Разумеется, — согласился он, понимая: нужно сказать то, что хочет услышать Хэмфри, и одновременно спрашивая себя, а осталось ли в его жизни хоть что-либо, что не было бы ложью.

Полог палатки откинулся, и внутрь шагнул Генри Перси. Мясистое лицо лорда Алнвика, обычно самоуверенное и насмешливое, было мрачным.

— Мятежники под предводительством Джона Комина вторглись в Англию. Король только что получил сообщение из Карлайла. Он намерен немедленно выслать отряд наперехват Комину.

Хэмфри стиснул зубы, но потом решительно кивнул и отставил кубок.

— Когда мне нужно выступать?

— Не ты, — ответил Перси, глядя на Роберта. — Он. — В его холодных голубых глазах вспыхнуло пламя ненависти.

Ротсей, Шотландия

1303 год

Джон Атолл спрыгнул на мелководье. Его сын Дэвид последовал за ним, черпая полами накидки пенные воды, и вслед за отцом вышел на берег. Волосы у него блестели от морской влаги. Волны в узком проливе изрядно потрепали небольшую лодчонку.

Джон обернулся к двум рыбакам, которые и доставили их на Бьют:

— Подождете нас?

Один из них улыбнулся беззубой улыбкой:

— Ваши денежки купят наше терпение, сэр.

Граф сунул руку в кошель и достал оттуда монетку. На ней красовался профиль Джона Баллиола. Он швырнул пенни рыбаку, и тот ловко подхватил ее на лету.

— Получите еще две таких же, когда мы вернемся на материк.

— Отец!

Дэвид показывал куда-то в сторону. Джон проследил за его взглядом. Над берегом, над скоплением лодок и сетей, рыбацкими хижинами и мазанками, возвышался замок Ротсей, четыре круглые башни которого, похожие на гигантские барабаны, мрачно нависали над городом. Его угрюмый силуэт, подчеркнутый опоясывающим замок рвом, отчетливо выделялся на фоне молочно-белого неба. В просвете между домами Джон увидел опущенный подъемный мост, который, словно черный язык, высовывался из его нутра. На мосту царила суматоха, люди вели в поводу лошадей или катили ручные тачки.

Хриплые голоса привлекли внимание графа к тому месту, где на берег были вытащены четыре галеры, по шестнадцать весел каждая. Длинные и низкие, с изогнутыми носами, они очень походили на суда викингов, которые терроризировали здешние воды и штурмовали замок Ротсей семьдесят лет назад. Мужчины грузили на галеры сундуки и бочки из груды на берегу. Джон заметил, как по главной улице из замка течет настоящая людская река с ящиками и бочками. Кое-кто был одет в ливреи цветов сенешаля — сине-белую клетку на желтом фоне.