Так говорил психоаналитик. И если слушать его, то получалось, что травмирующим фактором являлся он, Свирин. Фактор был изъят. С женой пришлось расстаться. Только чувство какое-то осталось непонятное, фантомное, как от вырванного зуба. Вроде нет его, а болит. А вспомнишь – быть беде.

Сначала доставала жена, потом этот старый пень – Антикварщик, сегодня этот… эксперт. Надо же, бред какой: «Из каждого пистолета можно убить, но этот убивает сам по себе». Он хмыкнул. Допилось старичье!

– Пора переходить к решительным действиям! – сказал он себе. – Что мне надо сделать? Для начала проверить электронную почту.

Он подсел к компьютеру, экран которого светился на столе.

Легким движением пальцев он шевельнул «мышь», подвел стрелку к новому, непрочитанному сообщению, отправленному с незнакомого адреса. Щелкнул левой клавишей.

Послание раскрылось. Там оказалась фотография.

На фотографии было мертвое тело. Изуродованное женское тело, искромсанное ножом. Широко раскрытые глаза смотрели с экрана невидящим взглядом – безжизненным и потусторонним, на дне глаз таилась пережитая боль.

Он оперся обоими локтями в столешницу и впился глазами в экран монитора. Расстегнул воротник рубашки, провел ладонью по лицу, как будто хотел, чтобы изображение исчезло, и снова с ужасом взглянул на экран монитора. Изображение не исчезло. Мертвые глаза смотрели на него с экрана. Такое знакомое лицо… Он узнал ее.

И он вспомнил уютную комнату, где за ширмой теплым светом горела матовая лампа, и женщину, которая притягивала и звала, щебетала без умолку, как райская птичка. Он целовал ее в губы и волосы. Пахло духами, ноги мягко тонули в ковре. Он был как загипнотизированный, выполняя волю обладательницы мелодичного, нежного голоса. «Я так тебя люблю…», – повторяла она, потом в странном исступлении обняла его обеими руками и повисла у него на шее, отдаваясь ему всем своим прекрасным телом.

А потом она пообещала прийти и не пришла. Приходила к нему только во снах. Приятель сказал ему, что она проститутка. Об этом свидетельствовал и пропавший бумажник. А он все равно искал встречи с ней. А он все равно думал, что встретит ее еще. Надеялся. Эта тяга не увядала.

А теперь с экрана монитора на него смотрели ее мертвые глаза, полные предсмертной тоски.

Свирин побледнел как смерть, его лицо исказилось.

Ее убили… Почему ее? Как она оказалась там, за сотни километров? Там, где ее не должно быть. Оказалась в ненужном месте в ненужное время. И ее убили, хотя убить должны были не ее, а ту… другую. «Этот пистолет убивает сам по себе, – прозвучали в его голове слова эксперта. – Есть в нем что-то такое, что не зависит от воли человека». Он не знал, сколько времени просидел неподвижно, его вывел из оцепенения телефонный звонок.

Придя в себя, он протянул руку к телефону, но задержал ее на полпути.

Свирин выбил пальцами нервную дрожь на поверхности стола и скривил губы. Наконец он поднялся и неуверенно дошел до встроенного бара, налил себе виски, выпил и снова наполнил стакан. Он понимал, что пьянеет, но ему было все равно, алкоголь освобождал его от ужасающей действительности. Пил он редко, но в офисе всегда было спиртное. Он закурил, и его рука дрожала, когда он подносил зажигалку к сигарете.

Затем он вновь вернулся к компьютеру и посмотрел на мертвое лицо на экране. Он не знал, почему так вышло. Кто в этом виноват – пистолет, роковая случайность или он сам. Со злостью схватился за «мышь» и удалил зловещее послание. Мертвое лицо исчезло с экрана.

Почему все так? Его обложили. Все были против него. Получается, что никому нельзя доверять. И не надо! И поэтому все они должны дорого заплатить за ту неопределенность, в которую его ввергли. И перспективу. И статус. Они хотят украсть его будущее. Свирин налил себе еще. Он чувствовал, что опьянел, но его это не волновало, ведь для того люди и пьют, для того и тратят деньги на дорогую выпивку, чтобы переходить из одной плоскости сознания в другую. Вот он и переходит. Ведь ему так тяжело. Неизвестно, чем закончится игра с пистолетом. Он вспомнил про пингвинов. Они такие злые и коварные, эти жирные птицы! Их главные враги – морские леопарды. Перед тем как пойти купаться или нырнуть за рыбой, они сталкивают одного своего собрата в воду и смотрят – сожрет его морской леопард или нет. Как они выбирают того пингвина, которого сталкивают в воду? Неужели на этот раз он оказался в роли такого пингвина? Нет, такого быть не может, не должно быть. Он еще всем докажет, сам столкнет кого хочешь!

От гнева у него задрожал подбородок. Кровь бросилась в голову, а горло словно перехватило удавкой. Он вскочил с красным подергивающимся лицом, охваченный яростью.

– Я вас уничтожу, – вырвалось у него. – Всех!

Камни шуршали под ногами на улице, восходящей от бульвара вверх по склону Машука. Где-то играла музыка.

Орел крепко сжимал в когтях змею. Змея жалила орла. И орел и змея были бронзовые. Змея блестела на весеннем солнце – отполированная тысячами рук туристов, фотографировавшихся на память возле этого символа Пятигорска. Лика по груде камней поднялась к скульптурной группе, погладила блестящую змею. Она вспомнила, что где-то у мамы в альбоме есть фотография, на которой десятилетняя Лика сидит на этом самом месте, судорожно схватившись за змею, и старательно улыбается в объектив.

Лика повернулась к Виктору и улыбнулась.

— Хочешь сфотографироваться? – с напускной веселостью спросил Виктор и кивнул в сторону фотографа, который маячил неподалеку.

Это была попытка разрядить напряжение.

— Вот дождемся Олега и сфотографируемся все вместе, – с нервным смешком ответила Лика.

— Интересный у тебя ход мыслей.

Лика снова нервно хихикнула.

Этот нервный смех, который начинал разбирать в самые неподходящие моменты, был ее проблемой, с которой она старательно и, как ей казалось, успешно боролась. Но вот опять началось… Что теперь делать? Еще не хватало, чтобы Олег застал ее глупо хихикающей по необъяснимым причинам, да и перед Виктором неудобно. Впрочем, какая разница… Ведь ни одному, ни другому нет до нее по сути никакого дела. А губы сами по себе растягивались в нервной улыбке. Что с ней, с Ликой, будет дальше? Ей не хотелось думать об этом.

А сейчас она только могла сидеть на камнях, вцепившись в бронзовую змею, и ждать, когда придет Олег.

— Ладно, – сказал Виктор. – Давай серьезно. Я хотел у тебя спросить. Это очень важно. Поэтому подумай, пожалуйста, прежде, чем ответить. Когда двое любят друг друга, любят по-настоящему, стоит ли им все время быть вместе?

— Все время вместе? – переспросила Лика.

У нее было усталое и растерянное лицо.

— Да, да, – он проявлял нетерпение.

— Но ведь если все время вместе, и днем и ночью, то это похоже… – Лика задумалась, подбирая слова, – это похоже на какой-то плен… или на отношения террориста и заложника…