Марко Корнаро отделился от небольшой группы советников, с которыми болтал до этого.

– Наш верховный священник не может забыть о проповедях, – сказал он с улыбкой.

Глава семьи Корнаро, мужчина среднего роста, с узким лицом, постоянно улыбался, из-за чего в уголках его рта образовались глубокие складки. Его все еще густые светлые волосы были пронизаны седыми нитями, а большие карие глаза по-прежнему излучали улыбку. Корнаро, как обычно, был одет в черное. Кроме того, на нем была верхняя одежда с разрезами на рукавах и обшитый золотом пояс, на котором висел меч, еще не побывавший ни в одном сражении, – клинки торговцев были исключительно символами статуса, несмотря на то что их, как правило, изготавливали лучшие оружейные мастера.

– Вы действительно беспокоитесь о нашей победе?

Нандус понимал, какая пропасть скрывалась за этим, казалось бы, безобидным вопросом. Если он согласится, то подвергнет сомнению военную мощь Лиги или, что еще хуже, его могут заподозрить в симпатии герцогам Швертвальда. Если же он ничего не скажет или станет отрицать свою озабоченность, то его посчитают обычным болтуном.

Джулиано готов был ответить… но Нандус опасался, что слова его первенца окажутся обычной дерзкой чепухой, и кратким жестом приказал ему молчать.

– Я беспокоюсь о ненужных смертях. Жизнь – это дар Отца небесного, и я, как священник, обязан охранять жизнь подобно пастырю.

Марко дружески похлопал его по плечу.

– Хорошо сказано, верховный священник. – Он посмотрел на меч, который носил Нандус. – Но для чего хранителю жизни лезвие? Разве это не противоречие?

Некоторые из окружающих рассмеялись.

– Разве пастух не носит с собой посох, чтобы отгонять волков? – Нандус вызывающе огляделся по сторонам. – Разумеется, первой линией защиты выступают его собаки.

Марко засмеялся, но Нандус по выражению на лицах окружающих понял, что число его врагов только что увеличилось.

– Всегда приятно заниматься словоблудием с образованным и сообразительным человеком. Не могу дождаться, чтобы услышать, какими остроумными замечаниями вы удивите нас во время совещания. – Марко отвернулся от священника и поспешил вверх по ступеням палаццо, где его ожидал одноглазый воин в легких доспехах.

– Высокомерный ублюдок, – пробурчал Джулиано своим обычным брюзгливым тоном.

– Я бы скорее сказал, что как в лесу аукнется, так и откликнется.

Нандус испуганно посмотрел на Фабрицио.

– Метафоры про лес тут лучше не произносить. Если у нас возникнет хотя бы малейшее подозрение в симпатии к герцогам Швертвальда, мы погибнем вместе с ними. А в том, что они погибнут, нет никаких сомнений. Остается только гадать, сколько при этом будет пролито крови.

– Зачем же тогда проводить это собрание Лиги, если все так уверены в нашей победе? – спросил Джулиано.

– Из-за императрицы, мой мальчик.

У Джулиано дернулся уголок рта.

Нандус знал, как сильно его старший сын ненавидел, когда его называли мальчиком, но те, кто задавал глупые вопросы, заслуживали бичевания, пускай и на словах.

– Хотя в годы столкновений между князьями и последователями императрицы Лига снабжала оружием обе стороны, торговцы вполне ясно показали, что их симпатии были на стороне князей.

– Как же глупо, когда в петушиных боях ставишь не на того, – заметил Фабрицио.

Нандус мрачно посмотрел на него. Его сын уже успел выпить с утра? Черный Орел был эмблемой императорской семьи. Разговоры о петушиных боях здесь, в Ферранте, могли обернуться неприятными последствиями. Фабрицио был популярным проповедником, но палаццо отличался от октагона.

– Разве ты не знаешь, сын мой, что нам сейчас придется залезть в змеиное гнездо? Эти люди, которые собираются торговаться за то, как будет выглядеть будущее, могут терпеть друг друга, только если у них есть общие враги. В остальном они думают лишь о том, кто получит наибольшую прибыль и как можно убрать конкурентов с пути. Мы для них что камешек в ботинке. У нас тут нет друзей.

Фабрицио кивнул:

– Но ведь ты сам вызвал их гнев, отец! Тебе же нравится говорить откровенно, не так ли?

– Откровенно говорить? Да… Отпускать глупые шутки в неподходящее время? Нет. Вы оба держи́те язык за зубами, если к вам не обращаются напрямую. Внимательно слушайте. Моя должность – моя броня. Любой из толстосумов хорошенько подумает, прежде чем открыто атаковать верховного священника Цилии. Но у вас двоих нет званий, которые могли бы защитить вас. Поэтому молчите и учитесь.

– Но… – возмутился было Джулиано, что удивило Нандуса, так как его первенец всегда беспрекословно подчинялся ему. – Разве купцы не являются частью нашей паствы? Разве мы не должны вмешиваться, чтобы защитить их от возможных ошибок?

Верховный священник указал на украшенные знаменами окна палаццо Тримини.

– Что ты видишь, когда смотришь на палаццо? Удиви меня своей проницательностью, сын мой.

Джулиано поднял голову, чтобы посмотреть на фасад огромного здания. «Он прекрасно знал, что снова потерпит неудачу, но, по крайней мере, не сразу признал поражение», – подумал Нандус.

– Все знамена сделаны из шелка, – начал Джулиано и посмотрел на него, чтобы убедиться, что он на правильном пути.

– Продолжай! – потребовал Нандус.

– Из Далии представлены семьи Корнаро, Аполита и Манатесса, – продолжил он. – Из Ферранты…

– Отсутствует белая башня Далии, – заметил Фабрицио. – Как и золотые колосья Панормы. Здесь нет ни единого герба города, только гербы крупных торговых домов.

Если бы только он мог слепить из этих двоих одного сына, с грустью подумал Нандус. Фабрицио был умен. Будь у него чуть больше амбиций, он вел бы менее безрассудную жизнь…

– Верно, Фабрицио. И в этом заключается то, что может привести к падению Лиги. У торговцев нет ви́дения, за которое бы они боролись. Нет ничего, что скрепляло бы их изнутри. Высокие господа, которые совещаются здесь, не представляют свои города. Они представляют только интересы своих семей. Уничтожив герцогов Швертвальда, они вскоре начнут сражаться друг с другом, как уже часто происходило в прошлом. Идемте! – Нандус поднялся по широким ступеням в палаццо Тримини. – Давайте посмотрим, насколько щедрыми окажутся торговцы, когда речь зайдет о благосклонности новой императрицы.

– Ты действительно думаешь, что императрица простит их за поддержку князей? – спросил Джулиано. – Почему они так глупо поступили?

– Это была не глупость. – Они пересекли высокий портал палаццо и вошли в холл, который был в два раза больше октагона верховного священника. Нандус, поневоле впечатленный, внимательно осмотрелся вокруг. – Восхождение Сасмиры на престол было далеким от реальности, когда рыцари признали ее последней из родословной императора Орелиана. Кто знает, чья кровь течет в венах этой молодой женщины. – Лестница, ведущая наверх, уже опустела. Нандус в очередной раз слишком задержался за учеными речами. – Разумеется, нашим торговцам намного больше нравилась империя, которая распалась на множество княжеств с различными интересами. Это способствовало развитию торговли. Сильная же императрица обуздает и торговцев. Когда началось восстание Сасмиры, она имела поддержку только в одной провинции. Ее победа была маловероятной. Почти все недооценили ее.