– Да, снова, – говорит Меррин женщине, которая служит ему пищей. – Наследство от баклана.

Картинка застыла.

– Баклан, – сказал Карл, и в нем пробудились и упруго встрепенулись воспоминания.

– Меррин несколько раз использовал это слово вне контекста, – сказал н-джинн. – Ассоциация напрашивается сама собой. В соответствии с данными трудового лагеря региона Уэльс на Марсе, и вы и Меррин, были знакомы с Робертом П. Данверсом, идентификационный номер 84437hp3535. Экстраполируя функцию Ярошенко, получаем, что вы оба связаны через Данверса с марсианскими familias andinas и, учитывая прозвучавший термин баклан, вам с высокой вероятностью знакома личность со спорной идентификацией, известная как Франклин Гутьеррес.

Карл некоторое время посидел молча. Ярко и быстро накатили воспоминания и чувства, от которых он, казалось, избавился полдесятка лет назад. Он почувствовал, как скрючиваются пальцы, превращаясь в подобие когтей.

– Так-так-так, – сказал он наконец. – Гутьеррес.

– Никогда о нем не слышал.

Это Нортон, который приготовился все обесценить. Он стоял к Карлу настолько близко, что это воспринималось как вызов.

– Вы и не могли слышать, – согласился Карл. Слегка задев Нортона, он скользнул к окну кабинета и стал смотреть наружу. Свет осеннего солнца, дробясь, ложился на воды Ист-Ривер металлическими заплатками, напоминающими ядовитые химические выбросы. – Франклин Гутьеррес был инфоястребом в Лиме в середине восьмидесятых. Одним из лучших, с какой стороны ни посмотри. В восемьдесят шестом он взломал «Сербанко» и присвоил более полутора миллиардов солей. Безупречный взлом. Месяц потребовался только на то, чтобы понять, как он это сделал.

– Раз он оказался на Марсе, взлом был не безупречным, – хмыкнул Нортон.

Карлу внезапно отчаянно захотелось голыми руками вырвать Нортону голосовые связки. Он стерпел, воззвав к собственному великодушию, как поступил бы Сазерленд. «Если ты позволишь другому человеку управлять своими чувствами и действиями, то проиграешь бой. Вместо этого смотри вперед, шире и там обретешь себя». Он стал смотреть в окно. Нью-йоркский офис КОЛИН, напоминавший (возможно, умышленно) штаб-квартиру ООН, располагался на пару кварталов южнее Джефферсон-парка, его сводчатые конструкции возвышались над магистралью Рузвельта и смотрели окнами на реку. Парк напоминал горстку брошенных на землю апельсиновых долек. Тонкие белые наноуглеродные нити оплетали изгибы и углы дымчато-янтарного стекла и спускались вниз, элегантно обрамляя многоуровневый ансамбль тщательно ухоженных пешеходных дорожек, аллей и садов. Из окна просторного, лишенного перегородок кабинета Эртекин и Нортона открывался вид на весь комплекс, на его сады, на выступающий край мезонина и реку внизу. Взгляд Карла переместился на воду, и в груди вдруг всколыхнулось давнее чувство, которое он испытывал в первые дни после возвращения на Землю восемь лет назад, тогда вид больших водных массивов вызывал у него сильнейшее потрясение.

Время, проведенное с н-джинном «Гордости Хоркана», взбаламутило старые воспоминания, и Карл, неспокойный и мрачный, оказался с ними лицом к лицу.

Вот тебе и «смотри вперед».

– Да, Гутьерреса поймали, – сказал он безразлично, – но его взяли на трате денег, не на краже. Имейте это в виду. У этого парня есть слабые стороны, но он умеет уйти с места преступления.

– Так ему предложили марсианские поселения? – спросила Эртекин.

– Да, и он принял предложение. Вы когда-нибудь видели, как выглядят изнутри перуанские тюрьмы? – Карл оставил панорамное окно и повернулся лицом к кабинету и своим новым коллегам. – Сейчас он обосновался в марсианском Уэльсе, работает с системами атмосферного контроля в «Горных инициативах». А в свободное время совершает информационные преступления для familias andinas. Думаю, это оплачивается лучше, чем его дневная работа.

Нортон покачал головой:

– Если бы у Гутьерреса были контакты с марсианским преступным миром, мы бы уже вычислили его и его связь с Меррином.

– Нет.

Нортон и Севджи обменялись взглядами. Нортон вздохнул:

– Послушайте, Марсалис, в начале этого расследования мы первым делом…

– …связались с полицией Колонии и сделали запрос относительно связей Меррина на Марсе. Правильно. – Карл кивнул головой. – Да, это имеет смысл, я бы сделал то же самое. Только никакого толку от этого нет. Если Гутьеррес и вел дела с Меррином, от них и следа нигде не осталось, информацию смыло, как дерьмо с жопки младенца. Ну разве что сохранились косвенные данные о контактах с посредниками невысокого полета вроде Данверса. А все эти Данверсы на короткой ноге чуть ли не с каждым, кто когда-либо работал в лагерях Уэльса. Другими словами, бизнес-операции остаются незаметными. Так всегда бывает, если Гутьеррес что-нибудь делает для вас.

– Откуда вы это узнали?

Карл пожал плечами:

– А вы как думаете?

– Гутьеррес что-то делал для вас, – ровно сказала Эртекин. – Что?

– Кое-что, о чем я не собираюсь вам рассказывать. Суть в том, что для инфопотока моей связи с Гутьерресом больше не существует, как и связи Меррина. Любой ассоциативный поиск, проведенный в Колонии, застопорится на Данверсе. Н-джинн «Гордости Хоркана» пошел дальше только по одной причине: то, что двое тринадцатых вернулись с Марса при необычных обстоятельствах, и у каждого из них по отдельности были какие-то дела с мелким жуликом Данверсом, не совпадение. Так работает интуитивная функция Ярошенко. Она очень действенная, но требует привлечения третьего объекта.

– Я так и не понял, – раздраженно сказал Нортон, – как это ведет к Гутьерресу.

– Само по себе никак. Но воспоминания н-джинна о Меррине включают в себя парочку высказываний со словом «баклан».

Нортон кивнул:

– Да, мы еще в первый раз заметили. «Наследство от баклана, осталось от баклана, шею свернуть этому херову баклану». Наш н-джинн искал, к чему это может относиться, и марсианский сленг проверил, но ничего не обнаружил…

– Потому что это не марсианский термин.

– Может, он уже стал марсианским, – заметила Эртекин, – вы же уже некоторое время живете тут. В любом случае, мы прошерстили слова, которые в ходу у «Стражей закона», и вообще арго тринадцатых, но все равно ничего не нашли.

– Это Limeno.

Нортон моргнул:

– Простите?

– Это слово используют в криминальных кругах Лимы. Оно маловразумительное и очень старое. Возможно, ваш н-джинн посчитал, что оно не относится к делу. Давайте вернемся в начало семидесятых, когда Гутьеррес был еще новичком в прибрежной криминальной сети Анд. Вы слышали об ukai?

Напарники смотрели на него пустыми взглядами.

– Ясно. Ukai – такой вид рыбалки, когда рыбу вам приносят специально тренированные бакланы. Вообще-то изначально его придумали в Японии, но среди перуанских японцев такая рыбалка тоже стала очень популярна где-то лет пятьдесят назад, когда дизайн биологических видов пошел в гору. Ukai устраивают ночью, бакланы ныряют с надетым на шею кольцом, которое не дает им проглатывать рыбу, а потом, когда они приносят добычу, их кормят. Улавливаете аналогию?