Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но до Лабиринта дело не дошло. Один из людей Штимера доложил, что механик, дежуривший в гостинице в ночь убийства журналиста, скрылся от наблюдения. Это не могло быть случайностью. Штимер поднял на ноги всю полицию, а министр – еще и столичную гвардию. Все входы-выходы блокировались, подозрительные квартиры перетряхивались одна за другой, и в одном из притонов механика нашли. После отчаянной перестрелки его взяли, как велено, «не совсем живого». Он и правда оказался пиратом, перед смертью прошептал, что имел задание убить Блюма, но кто-то его опередил…
Признания механика с некоторыми сокращениями были опубликованы, и дело торжественно закрыто. Его Превосходительство министр получил Орден Стального Ширококрылого Дятла с Дубовыми Листьями и Алмазной Крышкой, Штимер – такой же, но без Крышки. Неофициально Штимер все же продолжил расследование и вскоре убедился в полном алиби механика, попутно неожиданно узнал, что Блюм являлся Б-контролером, и опять вспомнил про Октава Гу. Есаул побывал у него дома, слетал к Лабиринту, еще раз опросил соседей, никаких зацепок, никакой связи с убитым журналистом. В конце недели его вызвал атаман дивизиона и, вкрадчиво улыбаясь, поинтересовался, какого дьявола офицер спецподразделения сует нос в дела других управлений.
– По-моему, ты не до конца понял, что дело Блюма закрыто, – отчеканил он. – А если желаешь стать Б-контролером, так это я лично устрою, возьмут мигом и без конкурса.
Штимер поморщился, вспомнив тот разговор, он отступил, и, как видно, зря.
– Не хмурьтесь, есаул! – раздался звонкий голос. – Жизнь забавная штука.
Штимер поднял глаза. Перед ним на фоне коралла, задорно улыбаясь, стояла невысокая зеленоглазая девушка.
– Неужели не узнаете? А еще есаул.
– Узнаю, – Штимер тяжело вздохнул. – Вы – Ольга Стайн, журналистка с Голубого Кольца.
– Правильно, а вы есаул Альфред Штимер.
– У вас какое-то дело ко мне?
– Ну, есаул, не дуйтесь. Кажется, в прошлый раз я немного погорячилась, но вы не должны обижаться, то, что случилось, ужасно. Да на самом деле и вы не правы.
Лицо Штимера сохраняло похоронное выражение.
– Прошу извинить, дела. – Он аккуратно протиснулся мимо столика с ухмыляющимися поганцами и направился к выходу.
– О, есаул, у вас дела на «Лотосе»? – догнала его журналистка, – Неужели и здесь контрафактная продукция?!
Штимер круто повернулся, его длинное лицо пошло красными пятнами.
– Оставьте меня в покое, – сдавленно просипел он, – пишите, что хотите. Можете продолжать называть меня дураком или просто скотиной, только убирайтесь!
– Ну, зачем вы так?
Но Штимер уже отвернулся, пересек холл и вскочил в проходящую капсулу лифта. Его чуть не колотило от ярости. Эта Ольга Стайн явилась к нему в кабинет аккурат после того разноса у шефа и стала доказывать, что механик не убивал Блюма. Есаул рассеянно слушал, с интересом разглядывал ее нежную, можно сказать, пухленькую фигуру, а когда возникла пауза, высказался в том смысле, что дело Блюма закрыто, но они, несмотря ни на что, могут продолжить знакомство. Это, безусловно, был не лучший ход. Она побледнела от гнева, назвала его скотиной и выскочила из кабинета, а через неделю в одном влиятельном международном журнале за подписью «О. Стайн» появилась статья. В ней талантливо и щедро поливались грязью как отдельные подразделения Департамента, так и полиция Короны в целом, но особое место отводилось фигуре Штимера. Среди разнообразных эпитетов выделялись «дремучий есаул» и «Дятел без крышки». Кто-то из доброжелателей положил это глупое издание ему на стол, а после обеда еще пришлось выслушивать соболезнования шефа. Но самое-то главное – зеленоглазая журналистка, зашедшая тогда в кабинет есаула, была девушкой его мечты…
С предыдущей девушкой своей мечты он расстался больше месяца назад и тосковал страшно. Как правило, девушки любили есаула недолго, но сильно, и он любил их так же. Тем большее впечатление произвела на него статья. В тот день он вместе с группой поехал на задержание. В одном из отелей информаторы засекли контрафактистов. Когда под вой полицейских сирен на лужайке перед отелем появился бронеглайдер, пираты, видимо, что-то заподозрили. Один из них решил не сдаваться и безо всякого предупреждения открыл огонь. Водитель был тяжело контужен, движок заглох. Оператор орудийной башни тут же накрыл высунувшегося стрелка, и отряд начал выпрыгивать через люки. Другой пират поджидал их в холле, но, увидев атакующий спецназ, бросил оружие и помчался вверх по лестнице. Штимер резко остановился и одной длинной очередью чуть не закончил операцию, но, к изумлению всех, промахнулся. В последний миг есаул понял, что перед ним девушка, и рука дрогнула. Толстозадая пиратка чуть не ушла. Красный от ярости, Штимер охрип, пытаясь перекричать вопли персонала отеля. В конце концов после часа неразберихи и беготни преступницу все-таки взяли, и оказалось, что эта весьма юная особа принадлежит к влиятельной аристократической семье. Так что все получилось гораздо лучше, чем могло быть. Но над промахом легендарного есаула неделю хохотал весь дивизион: «Такая попа – и не попал!» Смеялись, правда, за глаза, даже атаман дивизиона генерал-поручик Кудак – внучатый племянник Венценосного Консула – избегал шуток на эту тему в присутствии есаула.
Не стоит беспокоиться заранее и уж тем более потом.
После долгих блужданий по коридорам сквозь оптические иллюзии корабля Биллинг наконец увидел свою каюту. Облегченно вздохнув, он на всякий случай еще раз оглянулся. По дороге случилась пара небольших приключений: сначала ему показалось, что за ним прямо по воздуху летит глаз. Здоровый такой, величиной с руку, глаз то появлялся, то исчезал, в общем, действовал на нервы. Потом в одном довольно узком переходе, изображавшем живописное горное ущелье, прямо на него выскочили две почти голые девицы. Что им надо было, осталось неясно, но вели они себя крайне вызывающе, и Биллингу, чтоб отвязаться, пришлось пойти на откровенную грубость. Всю оставшуюся часть пути он хмыкал, вспоминая подробности происшествия, и поглядывал по сторонам – не притаились ли где такие же интересные сюрпризы.
Вход в каюту ему понравился – внушительная дверь, как бы утопленная в старинную каменную кладку. Над дверью отсвечивают темным металлом цифры четыреста двенадцать, обозначающие номер каюты. На противоположной стене – большое фиолетово-синее панно с морским пейзажем, поверх которого тонкими линиями серебрятся те же цифры – четыреста двенадцать. Все неброско и солидно. Он потянул за массивную, прямо-таки музейного вида ручку, и дверь гостеприимно распахнулась, впуская нового хозяина.
Переступив порог, Биллинг сразу оказался в просторном, пустоватом холле, всю обстановку которого составляли стол да несколько кресел вокруг него. Помощники уже давно смонтировали стерегущую систему и теперь с плохо скрытым нетерпением уставились на шефа. Инспектор неторопливо опустился в одно из бледно-зеленых кресел, окружавших стол, и внимательно посмотрел на продолжавших стоять помощников.