Вот гладкая металлическая дверь.

— Здесь, похоже, поселилась Дивна, твоя бабушка из Серых Ветров, — сказал папа. — Та самая умелица, которая создаёт стекло и металлические изделия. А с ней — её сын Бас, тоже сероветровец. Ему под сорок, а он без бабы Дивны шагу ступить не может. Своего мира у него нет, живёт в материнском.

Вот дверь, сияющая янтарным светом, на ощупь почти бесплотная, не имеющая ни замочной скважины, ни ручки. Напротив — тоже неосязаемая, но тёмная, и от неё веет прохладой. Мимо этих дверей отец прошёл молча, а когда тимовская ладонь коснулась следующей двери, каменной и шероховатой, заговорил вновь.

— Тут, выходит, обитает Киф из Бегущих Камней. С необычной и тяжелой судьбой парень. Его родители погибли, когда ему было десять, и он остался один в умирающем мире. Так бы и сгинул во тьме, если бы его не обнаружили ребята из Звёздных Терний. Они спасли Кифа и стали спрашивать у знакомых, не может ли кто приютить пацана. Дедушка Дан решил взять его к себе, так что Киф жил здесь, в Крылатых Волнах, до самого пятнадцатилетия. Пока сам не стал творцом. Деду очень хотелось, чтобы Киф, несмотря на всё пережитое, стал счастливым и добрым человеком. Чтобы не озлобился после того, как насмотрелся в детстве на смерть и тьму. Но, увы, Киф вырос замкнутым и неприветливым… А вот мы и пришли.

Тим увидел деревянную дверь с узорчатой резьбой. Она выглядела очень знакомой. Казалось, стоит тронуть её, как она зазвенит пронзительно-визгливо.

Так и произошло. Привычно морщась, Тим отворил самую звонкую во вселенной дверь и шагнул… Да, будто бы в свою комнату. На оконце покачивалась чистая занавеска, пахнущая солнцем. С кровати криво свисало покрывало. Бревенчатый потолок, стул с резной спинкой… Правда, здесь нашлось место и вещам, которые в Древесных Звонах располагались в родительской комнате. А за окном вместо звякающей зелени виднелась сияющая синева моря, чистая голубизна неба и растрёпанная чернота пятна. Но в целом ощущение было такое, будто Тим действительно оказался в родном мире.

Мама и тётя сидели за столом.

— Дедушка Дан создал все условия для гостей, как видишь, — сказала Асмань изумлённому Тиму. — На закате устроим поминальный ужин, там все и пообщаемся. А пока можете отдохнуть.

— Тимка, приляг ненадолго, только сундучок отвяжи, — произнесла мама.

Он с воодушевлением прошествовал к кровати. Плюхнулся поверх покрывала; доски сдавленно звякнули. Тим даже захотел вздремнуть, пока родители возятся со спичками, возвращая мешочкам, корзинкам и сундучку их первоначальный вид. Но вдруг подскочил.

— Ой, а можно с Витом сейчас увидеться? Поздравлю его, наконец, с сотворением мира.

Тётя остановилась у двери и кивнула.

— Да, он прилетел несколько часов назад и уже поспал. Теперь сидит в своей комнате, за Соной присматривает. Идём, проведу тебя.

Тим спрыгнул на пол. Пробрался между мешков. Перемахнул сундук, на котором искрился, отбрасывая радужные блики, прозрачный камешек.

— Если я правильно понял, — сказал Тим, чуть запыхавшись, — комната Вита должна быть за тёмной дверью. Он ведь житель Тихих Ночей.

— Верно. — Асмань пропустила племянника вперёд, поморщилась от пронзительного звона. — Дедушке было важно, чтобы всякий гость здесь чувствовал себя как дома. Пожалуй, ему удалось воплотить это желание.

От витовской двери веяло спокойствием и ночной прохладой. Асмань сообщила, что хочет ещё раз заглянуть к древеснозвоновцам и ушла, оставив Тима перед вратами в Тихие Ночи. Он немного постоял на месте. Отец говорил, что за каждой дверью в этом коридоре скрываются словно бы частички разных миров. А значит, если повезёт, удастся побывать и в Златых Рассветах, и в Серых Ветрах, и в Бегущих Камнях… Но прежде всего, конечно, здесь.

Шаг, ещё шаг. Дверь в мирок Вита оказалась просто пеленой темноты. Невесомый клубящийся полог, окутав на миг, расступился, и Тим очутился в комнате двоюродного брата.

На окне с распахнутыми створками качалась полупрозрачная занавеска. Она казалась границей между внешним миром и комнатой. Там — весёлый солнечный свет, журчание волн и свежий ветерок, переплетение жизни и грядущей смерти. Здесь — непроницаемая мгла, безмолвие и затхлая сырость. Странный мир: ни живой, ни мёртвый, а будто замерший в ожидании.

Но вон впереди, под самым окном, сквозь мглу что-то мерцает.

— Вит, Сона, вы там? Это я, Тим.

Вроде он произнёс это громко, но с губ сорвался почти шёпот. Однако, как бы то ни было, его услышали.

— Тимка? — Голос Вита тоже прозвучал очень тихо, но отчётливо. — Так ты всё-таки сумел выбраться из Древесных Звонов, здорово. Подожди, я подойду к тебе.

— Ага, сумел, — сказал Тим спокойно и буднично.

Глаза понемногу привыкали к темноте, и начали вырисовываться смутные очертания предметов. Узкая длинная кровать. Стол и стул, на спинке которого — куча одежды. А под окном, на полу, двоюродная сестрёнка. Сидит, облокотившись о поросшую мхом стену, и крутит в руках сияющий плод светодрева. Одежда на ней совсем тусклая.

Брат приблизился неслышной тенью. Крепко обнял, и от этих объятий Тима захлестнула вдруг какая-то немая всепоглощающая тоска. Стало жалко, жалко до боли всю вселенную. Возможно, Тим бы даже заплакал, но тут Вит отстранился.

— Очень рад тебя видеть, братишка, — сообщил он бесцветным тоном и зевнул. — Правда, по мне незаметно. Таковы законы моего мира: в нём, увы, заглушаются все светлые чувства. Хочешь сказать что-то весело или восторженно даже, а получается вот так. И твоё веселье, и восторг тоже делаются будто смазанными, блеклыми… Пойдём к окошку, мы там с Соной сидим светоцветики жуём.

— Знаешь, я тебя собирался поздравить с сотворением мира, но теперь что-то передумал, — признался Тим. — Судя по этой комнате, в Тихих Ночах не очень-то хорошо живётся.

— Увы, — повторил Вит и развёл руками. — Что сумел, то и создал.

Порыв ветра. Занавеска надулась парусом, начала развеваться. Тонкая ткань, пронизанная солнцем… Тиму захотелось подбежать к окну и высунуть голову наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Но вместо этого он спокойно подошёл к стене и сказал, вернее, шепнул:

— Привет, Сона. Как ты выросла, сестричка.

Слабого света от платья Соны действительно хватало, чтобы увидеть: внешне она была теперь не девочкой, а девушкой. Стройная, с точёными чертами лица. Длинные тёмно-рыжие волосы выглядели, правда, запутанными и неухоженными.

Сона подняла голову и внимательно посмотрела на Тима. А потом протянула ему крупный пушистый шарик светоцвета.

— Ти.

— О, ты меня угощаешь? — Тим наклонился, распахнул ладонь. — Какая молодец.

— Скорее просит, чтобы ты кожуру счистил, — пробормотал за спиной Вит и протяжно зевнул.

Тим пожал плечами, уселся на пол — ни тёплый, ни