— А ты у нас Тимка, верно? — весело вопросил Митр, не сводя с Тима глаз. — Тот самый Тим из Древесных Звонов, который, хоть убей, не может сотворить даже воздух. И, если не ошибаюсь, с родительским проводником у тебя тоже проблемы. Вот так вот в жизни: кому-то всё и даже больше, а кому-то ничего.

Под взглядом Митра становилось всё неуютнее. Тим склонился над тарелкой и схватил первое, что попалось под руку — печенье в виде звезды. Сунул в рот, принялся сосредоточенно жевать. Отец однажды сказал: пробуя иномирную еду, человек при желании может почувствовать вкус того мира. Ощутить, каков он — пригодный для жизни или созданный как попало, солнечный или туманный, почти не отличается от Первозданного Мира или воплощает в себе самые невероятные замыслы творца. Так вот… Судя по этой сладкой слоёной печеньке, обсыпанной маковыми семенами, в Звёздных Терниях вполне приличные условия для проживания. Но после печенья Тим неожиданно ощутил горьковатый привкус. Это навело на мысли, что у мира супругов в сиренево-лиловых одеждах есть какая-то мрачная тайна.

Тим поднял голову и вновь встретился взглядом с Митром. Тот взял со своей тарелки орешек, закинул в рот и прикрыл глаза — принялся изучать на вкус Древесные Звоны.

— Ладно, что же, — заговорила тётя Асмань, — теперь точно все на месте. Все, кто хотел. Знаете, а ведь такое произошло впервые, что в доме дедушки одновременно собралось столько его близких.

— Он всю жизнь мечтал объединять миры, и после смерти ему это отчасти удалось, — сказал Вит.

— Объединять миры? — громко переспросил Тим. Он никогда не слышал ничего подобного.

— Ну да. — Вит взял Сону за руки, не позволяя снова заткнуть уши. — Дедушка Дан очень переживал, что в другие миры добираться тяжело и долго, и что люди от этого редко видятся. Пытался придумать нечто, способное хоть немного размывать границы между мирами.

— Сотворить способ лёгкого перемещения по вселенной, как у нас, он был не в силах, — вставила Лима.

— И всё-таки братик мой был очень одарённый, — проговорила баба Дивна. — Он ведь сотворил Крылатые Волны в двенадцать лет. Так ему хотелось творить, что не мог ждать, пока там пятнадцать стукнет — взял и слепил сундук из глины, а потом выпросил у родителей свой небесный камень и прилепил к крышке. Такой радостный ходил, счастливый… А через несколько дней уже переселился из мира мамы с папой.

— А мне кажется странным, — сказал Митр, дожевав орех, — что дед Дан, будучи одарённым выше среднего, сотворил так мало. Ну что это такое: летучая вода со скверным характером и голая скала с одним-единственным деревцем. Ему были даны такие возможности, а он их не использовал.

— Так он все усилия направил на дом, — заметила тимовская мама. — На то, чтобы здесь были отличные условия для гостей.

— Если есть желание, можно и дом свой обустроить, как хочется, и обо всём мире позаботиться, — заявила Лима.

Киф вдруг вскинул голову и заговорил, стремительно краснея:

— А почему вы уверены, что знаете о его мире всё? Вдруг дедушка Дан что-то скрывал от чужих глаз? Вот случай один помню, когда меня только перенесли из мира родителей. Я до жути боялся волн и очень скучал по маме с папой. Дедушка постоянно был со мной рядом, пытался развлекать, радовать чем-нибудь. И вот играем мы однажды с камешками, и вдруг за окном слышится крик. Я не уверен, конечно, что там правда кто-то кричал — может, мне послышалось или память обманывает. Но помню, что в то мгновение дед побледнел сильно, будто испугался. Сказал мне, чтобы я оставался на месте и не глядел в окна, потом быстро вышел. Я захотел всё же незаметно посмотреть, что творится на скале, но в комнате вдруг пропали и окно, и дверь. Даже подслушать не удалось. Вскоре дед вернулся и сказал, что принёс мне подарок. В руках у него была горстка красивых камней. Сейчас немного отойду от этой темы… Вот вы все, наверное, знаете, каким было моё детство: я родился в мире, где на каждом шагу таилась какая-то опасность. Дикие звери, хищные растения… Мои родители нарочно сотворили всё это, потому что любили риск. Была у них нездоровая тяга к разным острым ощущениям, которая в итоге их и погубила. А я в основном сидел дома, где было безопасно, и придумывал себе игры. С камешками, которые собирал во дворе. В конце концов так полюбил всякие камешки… И вот, когда дедушка Дан принёс мне эту горстку необычных камней, я так обрадовался, что совсем забыл о каких-то криках за окнами. И можно решить, конечно, что дед действительно просто ходил за подарком для меня, но как объяснить то, что дом не позволил мне ни подсмотреть, ни подслушать происходящее? Это может означать только одно: деду было что скрывать.

Выпалив всё это, он замолчал и, тяжело дыша, оглядел сидящих за столом. Потное лицо его пылало; уши казались ещё более оттопыренными, чем прежде.

Митр, рассеянно жующий светоцвет, чуть невнятно проговорил:

— Было или не было — в общем-то, неважно теперь. Мир скоро умрёт без следа, всё станет Тьмой.

И снова все притихли. Вдруг тётя Асмань горько усмехнулась, а потом заговорила, и слова её были подобны звону лесной ивы на рассвете летнего дня.

— А умер он, знаете, тихо и спокойно. В своей постели. В окно почти сразу начали залетать волны. Волна за волной… Окружили его, подхватили — и унесли через окно в море. Казалось бы, вредные, несносные создания. Но с каким трепетом, с каким скорбным журчащим плеском они прощались со своим творцом!

— О-ох, — сказал Киф. — Да, они бывают так добры. Я однажды свалился со скалы, так волны кинулись толпой целой, поймали меня. Странное, если честно, ощущение, когда тебя несёт летящая вода.

Киф неуверенно улыбнулся, и Тим заметил лишь теперь, что у творца Бегущих Камней открытый взгляд и светлое дружелюбное лицо. Не такой уж он неприветливый, похоже.

— Да, — с тем же умилением продолжала Асмань. — Давайте постараемся достойно почтить память дедушки, без всяких ссор и перебранок. Больше нас никогда здесь не будет…

За окном, далеко-далеко, колыхалось чёрное пятно. Будто занавеска. Тим смотрел туда, жуя светоцвет, и думал про то, как в этом мире проходит стирка. Прямо в море? То есть, волны берут и полощут собою бельё?

Расходиться начали, когда стало темнеть. В окно вдруг влетела волна, собрала со стола всю посуду и унеслась прочь. Вскоре волна вернулась. Оставила на столе ровную стопку чистых