А может мама и не встанет… Ведь ее сейчас унесут… Унесут и не будет больше мамы, совсем не будет…

Он бросается к гробу и кричит:

— Мама-а!!!

Слезы ручьем текут из глаз. Он старается оттолкнуть от мамы мужиков, не хочет, чтобы ее уносили, но рыдающая Наталья берет его за руку, уводит…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Теперь в семье Кузнецовых чаще всего слышны слова:

— Вот приедет Андрей…

…Степка с Федором вернулись с поля еще засветло, не допахав полосы. Их встречает недовольная Наталья.

— Чего вы в такую рань явились? Люди еще пашут, а вы дома?

— Да вот плуг сломался. Ремонтировать надо, — виновато говорит Федор.

— Опять сломался? Вчера весь вечер копался, а сегодня снова ремонтировать! Когда же конец-то этому будет?

— Вот я и хочу так наладить, чтобы никогда больше не ломался, — оправдывается Федор, пряча, глаза, а сам торопливо затаскивает плуг в кузницу.

В кузнице он преображается, делается ловким, собранным, обычно сонные глаза его начинают светиться живой мыслью, пухлые губы задумчиво улыбаются какой-то новой выдумке.

Федор быстро разводит в горне огонь и, с опаской поглядывая в окно, не идет ли Наталья, принимается за ремонт. Но ремонт этот не простой. Опять задумал какую-то штуку.

Перед выездом в поле он тайком от Натальи приделал по бокам плуга два широких железных колесика от старой тачки. Колесики эти, по замыслу Федора, не должны были давать плугу опрокидываться во время пахоты, и пахарю оставалось только безо всяких трудов шагать по борозде да управлять лошадью. Однако при первой же пробе оказалось, что плуг не врезается в землю своим острым лемехом, хотя набок действительно не опрокидывается. Тогда Федор кое-как пристроил к плугу, вместо одного, два лемеха, чтобы пахать сразу две борозды и этим сократить время неприятного хождения по пашне. Но хитрый Рыжка опрокинул и эти его расчеты. Раза два дернув постромки врезавшегося в землю обоими лемехами плуга, умный конь наотрез отказался везти непосильную двойную нагрузку. И сколько ни погонял, ни бил его Федор, он не сдвинулся с места.

Только Федору не так-то просто не подчиниться. Спрятавшись за плугом, он выворачивает кверху мехом старый свой полушубок и, надев на себя, внезапно выскакивает из-за плуга, взмахивая руками.

Увидев страшное пугало, Рыжка испуганно дергается и несется по полю, грохоча плугом по бороздам; только у телеги, на опушке леса, конь останавливается и, прядая ушами, настороженно косит глазом на Федора, который, сам несказанно перепугавшись, уж без своего наряда бежал за ним…

И вот теперь Федор, разобравши плуг на части, снова что-то выдумывает.

За этим занятием и застает его Наталья. Увидев тут же рядом брошенные на землю колесики и злополучные сдвоенные лемеха, она обо всем догадывается и всплескивает руками.

— Господи! Хоть бы скорее Андрей приехал!

Федор виновато молчит. Он без особого нетерпения ждет приезда старшего брата. При Андрее ему уже не будет доступа в кузницу, и на его долю опять останется только пашня, хлев, сенокос… А он так любит работать в кузнице!

Но пока Андрей далеко. Изредка он присылает домой письма. Обратный адрес на каждом конверте разный. Как ни пытаются Степка с Натальей найти эти места на школьной карте — ничего не получается. Они не обозначены. И только когда Андрей прислал им подробную карту тех мест, по которым далеко в Сибири шла его экспедиция, Наталья после каждого письма стала рисовать на ней маленькие кружочки.

Кружочков этих все больше. К весне они растягиваются в тонкую прерывистую цепочку. Степка каждый день подолгу рассматривает эти кружочки и мысленно шагает по глухим лесам и болотам, переходит речки, переплывает озера все дальше и дальше от родных мест, вслед за братом Андреем.

Приедет он не скоро, только осенью. До осени еще надо посеять хлеб, накосить сена, отстрадоваться.

С Федоровыми выдумками недолго остаться и без хлеба. Наталья принимается сама следить за исправностью плуга и всего инвентаря. Каждое утро она будит братьев чуть свет и выпроваживает их на пашню.

Но дело все равно идет неважно. Федору не нравится работать в поле. Он движется за плугом, лениво ворча. Рыжка не слушает его. Конь сворачивает с борозды, запутывается в постромках. Федор кричит на лошадь тонким обиженным голосом, потом он сажает Степку верхом на Рыжку, и тот направляет коня по борозде. Степке неудобно сидеть. Тощая спина Рыжки натирает ему ноги, он начинает ерзать, пересаживаться, Рыжка сбивается с борозды, и Федор опять обиженно кричит на них обоих, грозя пожаловаться Андрею, когда тот приедет.

Наталья начинает сама выезжать на пашню. Степка с Федором веселеют. Конь идет быстрее, плуг ровно отваливает пласт за пластом, работа кажется не такой утомительной.

На меже у лесочка весело горит костер, слышится звонкая песенка Натальи. Братья не замечают, как наступает полдень, и только когда сестра весело зовет: «Обедать, мужики!» сворачивают с борозды и едут к ней.

Пообедав, Федор располагается под телегой поспать, Наталья смотрит на него с укоризной, но молчит. Надо дать отдохнуть лошади. У Рыжки и так ребра выпирают, как прутья из старой полуразвалившейся корзины.

Пока Федор спит, Степка с интересом наблюдает, как лошадь неторопливо пережевывает овес, подбирая его мягкими губами с пестрой холстины, разостланной на телеге. Овса мало. Конь собирает последние зерна и недовольно тыкается мордой в холстину. Тогда, забросив повод на шею рослого Рыжки, Степка с телеги взбирается ему на спину и едет в соседний лесок к ручью на водопой.

На пашню приходит дедушка Петро. Он сеет неподалеку, через лесочек. На боку у него привязано лукошко.

Из мешка Наталья насыпает в лукошко золотисто-желтую пшеницу, и дедушка, широко шагая по вспаханному полю, мерными взмахами руки разбрасывает зерно.

Федор торопится допахать полосу, чтобы дедушка Петро успел засеять и ее. Но тот засевает лишь вспаханное, набожно крестится, повернувшись широким добрым лицом на восток, и отправляется на свою пашню, за лесочек. У него тоже еще не все посеяно, и нет времени ждать, когда Федор кончит допахивать поле.

Наконец, Федор распрягает лошадь. Наталья подвязывает