обыкновению стоял прямо возле выхода на манеж. Ма Лейти — все от Джима Ламбета до последнего карапуза называли ее Ма — заведовала цирковой костюмерной. Говорили, что когда-то она была знаменитой наездницей, сейчас же Ма Лейти исполнилось семьдесят, а весу ее не обрадовался бы и слон.

Томми было четыре, когда Ма Лейти нарядила его в миниатюрный костюм Дяди Сэма и усадила на спину самого спокойного пони. Сам он этого не помнил, только слышал рассказы. С тех пор Томми носил самые разные наряды — на парадах или зрелищных выходах в начале шоу. В таких парадах-алле участвовали большинство жен и детей артистов и даже рабочие. Все они наряжались и маршировали или ехали — на пони, лошадях, в фургонах. Так маленькое шоу казалось больше. Когда Томми исполнилось десять, он начал помогать Ма Лейти сортировать костюмы и ухаживать за ними.

Будучи в этом году своего рода ветераном, Томми обычно наслаждался главенством над младшими детьми. Но сегодня мысли его снова и снова возвращались к родительскому трейлеру, и терпение Ма Лейти лопнуло.

— Томми, что на тебя нашло? Сосредоточься! Ты положил китайские шляпы к деревянным башмакам!

— Простите, Ма, — пробормотал он.

В трейлер сунулась Марго Клейн — она собирала розовые газовые юбки для воздушного балета. Это была высокая загорелая женщина с рыжеватыми завитыми волосами, одетая в залатанный комбинезон и потрепанную мужскую рубашку.

— Видела тебя утром, неплохо смотрелся. Слушай, Том, я с утра тебя искала, но ты был с Сантелли, а потом пришел Ламбет, и я забыла. Бетси Джентри вчера поскользнулась на лестнице и повредила ногу. Сегодня поехала делать рентген. Днем я ее заменю, но от этого страшно трудно успеть переодеться на эквилибр.

Если Бетси сломала лодыжку, приходи завтра к нам репетировать. И тебе придется повыступать с нами несколько дней, хорошо?

Ответа она ждать не стала — перекинула юбки через плечо и ушла. Томми с досадой поморщился. Черт, черт, его даже не спросили! Просто поставили в известность. Собирался на этой неделе выходить с Сантелли, а придется выступать в проклятом балете.

В отдалении послышался звук рожка. Посторонний подумал бы, будто разминается кто-то из оркестрантов, но на самом деле гудок означал, что уже открылась билетная касса и пора одеваться к представлению. Подхватив ворох костюмов, Томми помчался к пустому вагончику, служившему мужской раздевалкой.

Следующие полчаса он застегивал пуговицы на младших мальчиках, сверял реквизит по прикрепленному к стене списку, мягко заставлял некоторых детей выплюнуть жвачку… В другой половине вагончика Маленькая Энн Клейн, дочь Марго, и Элен Бреди, чей отец был концертмейстером, проделывали то же самое с младшими девочками. Думая о совершенно посторонних вещах, Томми подсадил самых маленьких на пони и платформы. Потом занял свое место на платформе, изображающей джунгли, одернул леопардовую шкуру и взял цепочку с обезьянкой.

В следующем году я буду летать.

Результаты визита Папаши Тони оставались загадкой и на дневном представлении, и на вечернем, и после, но Томми понимал, что спрашивать не стоит. Вечером в цирке бурлили сборы, однако мальчик уснул в трейлере раньше, чем они тронулись с места. Он понятия не имел, где проснется — как всегда.

К позднему утру следующего дня безымянная площадка в очередном новом городе превратилась в точную копию предыдущей. Каждый трейлер встал на привычное место, каждый аппарат появился там же, где и вчера, на положенном месте расстилался манеж. В этом городе вместо хлопкозавода был нефтеперерабатывающий, и пахло до небес. И все равно город казался приложением к пустырю, частью декорации. Как и все цирковые дети, Томми был воспитан на историях об артисте, который потерял часы, а на следующий день заставил весь цирк их разыскивать, хотя место пропажи осталось за тридцать миль позади.

Томми ждал Сантелли возле аппарата, когда к нему подошла Марго. Сердце мальчика упало.

— Как Бетси?

— Неважно. Вся нога перебинтована и болит. Пойдем репетировать… ты с нами месяц не выступал.

Тут появился Анжело, и Томми побежал объясняться.

— Я скажу Мэтту, — кивнул тот. — Отработаем двойную трапецию позже, невелика потеря.

Скучный и огорченный, Томми встал в ряд с девятью девушками из воздушного балета. Разумеется, он знал их всех по именам. Цирк Ламбета был семейным шоу, исполнители выступали здесь годами. Время от времени хорошие артисты уходили в более крупные цирки — к Соренсону, Вудсу, Вэйленду или даже Старру. Иногда увольняли запивших или неумелых — именно из-за такого инцидента появилась вакансия для Сантелли. В целом же, состав практически не менялся.

Воздушный балет! Томми начал им заниматься в десять лет! Большие трапеции, вроде стальных лестниц, крепились в усыпанных блестками металлических кольцах; десять девушек, одетые в пышные костюмы, залезали по канату на эти лестницы и делали простые гимнастические упражнения — одновременно и под музыку. На лестницах были даже веревочные петли, чтобы держаться одной ногой, так что упасть никто не мог, а канат придерживали снизу.

Томми скользнул в кольцо позади Маленькой Энн Клейн. В оркестре включили запись, под которую обычно выступал воздушный балет. Томми начал считать: на каждый четвертый счет надо было останавливаться, выбрасывать ногу и переворачиваться. Номер он знал отлично.

— Нет-нет! Левая нога! — крикнула Марго.

Томми сосредоточенно нахмурился, затем сообразил, что ошибся не он, а девушка рядом. Репетицию вполне можно было отработать, глядя на Маленькую

Энн. Та была низенькой и курносой, с блестящими волосами, собранными сейчас в два хвостика. Работала Маленькая Энн с сонной уверенностью, будто не до конца проснулась. Она была старше Томми на год и выступала с матерью с шести лет.

— Мари, не выпячивай локти! Маленькая Энн, держи руки, не махай абы куда! Томми, что ты делаешь? Пять счетов и не глазей по сторонам! Зелда, следи за ступней!

И так всю жизнь — крики и счет.

Томми воровато глянул на спускающихся девушек. Все они были блондинками — некоторые от природы, некоторые красились. Волосы у всех были завиты, заколоты или завязаны в хвостики. Все одеты в разномастные шорты и блузки.