явное». Информация, которую вы узнаете, окажется крайне ценной для понимания причин столь радикального шага со стороны Совета регентов.

Я не выдержал и рассмеялся.

— «Тайное и явное», Иван Петрович? Это же желтуха, которая пишет о несуществующих цивилизациях и теориях заговоров.

— Прочитайте… Это все, что я могу вам сказать. Я и так поведал вам слишком много. Простите, мне нужно ехать. От кофе, пожалуй, откажусь.

Рюмин поднялся и на шатающихся ногах направился к дверям. Заклинание сна как раз прекратило действовать, и привалившиеся к стеночке гвардейцы в недоумении разлепили глаза.

— Скажу Скуратову, что гвардии нужны защитные артефакты помощнее, — проворчал он. — Всего доброго, ваша светлость. С прибытием в Петербург не тяните. Если кто-то из ваших сыновей сможет попасть в Специальный корпус и хорошо проявит себя на службе, это действительно вернет вашей семье положение при дворе. Ситуация сложнее, чем может показаться.

Княгиня жестом велела дворецкому проводить гостей и убедиться, что они действительно уехали. А сама заметила стоявшую в дверях Аграфену.

— Вот сейчас можно и напитки. Мне чаю, сыну — кофе.

Светлейшая княгиня ненавидела кофе и никогда его себе не заказывала. Это был наш тайный знак. Если она отправляла кого-то из своих помощниц за этим напитком, значит, следовало оставаться у дверей, не вмешиваться, но быть начеку.

— Это было безрассудно, Алексей, — строго сказала княгиня, когда нас оставили наедине с напитками и текстом указа.

Я сделал глоток.

— Ты прекрасно понимаешь, что следовало дать им отпор. Больше я не позволю им вас унижать.

— Но не сейчас… Пойми, Лешенька… Если они объявили всеобщие Испытания, значит…

— Значит, готовится большая заварушка, — отозвался я. — Мы давно понимали, что беспомощного императора захотят свергнуть. Очевидно, переворот начали потихоньку готовить. Выясним, кто продавил этот указ — поймем, кто заинтересован. Хотя это и выяснять не нужно. Мы оба понимаем, у кого столько власти.

Светлейшая княгиня наградила меня тяжелым взглядом.

— Именно. Твой дядя. Мой брат. И сейчас нам нечего ему противопоставить — слишком много власти он сконцентрировал в своих руках.

Ага. Великий князь Федор Николаевич. Брат погибшего императора и дядя нынешнего умалишенного. Контролирует большую часть Совета регентов, хотя председательствует там далеко не всегда. Спит и видит себя на собственной коронации.

Именно Федор Николаевич инициировал расследование после трагедии и подтолкнул обвинения в нашу пользу. Так он избавился от конкуренции со стороны сестры и заодно нашел козла отпущения. Но убить нас не мог — слишком уж мою мать любили в народе и аристократических кругах.

Дрожащими пальцами светлейшая княгиня взялась за чашку, но едва не расплескала.

— Слишком горячий… Аграфена всегда заливает кипятком.

— Матушка, соберитесь.

— Я собрана! Теперь придется решить, как действовать, если тебя или твоего брата возьмут в эту странную программу.

— Ты веришь Рюмину?

— Я похожа на сумасшедшую, Алексей? — возмутилась княгиня. — Единственное, во что можно поверить, это текст указа. Документ не поддельный. А насчет того журнала…

— Сперва нужно его добыть. Я отродясь не выписывал подобной прессы. И мне слабо верится, что в подобном издании будет стоящая информация.

В моем родном мире тоже было телевидение. И был у нас канал — «что-то там — ТВ». Так вот, по нему постоянно крутили всякую немыслимую дичь про нашествия пришельцев с других планет, про тайное мировое правительство и прочую чушь. Правда, потом оказалось, что тайное правительство действительно существовало, и вся подобная информация специально подавалась в таком ключе, чтобы люди не рассматривали ее всерьез. Даже мой Орден, хотя и всегда был далек от публичности, иногда упоминался в передачах.

Так что, несмотря на свой скептицизм, статейку почитать я хотел.

Мать нашего семейства рассеянно кивнула.

— Да, конечно. Поищи. Я пока что свяжусь с твоими отцом и братом в Гельсингфорсе. Нужен семейный совет. Потороплю их, чтобы прибыли как можно скорее.

Я позволил себе немного полюбоваться этой красивой женщиной. Я видел ее портреты в юности — тогда она была нежной, хрупкой, словно весенний цветок. Годы и испытания не отняли у нее красоту, но преобразили ее. Сейчас ей было чуть за сорок, и светлейшая княгиня была действительно в самом цвету. Черты лица чуть заострились, немногочисленные морщинки лишь придавали очарования. Появись она на любом балу — и все взгляды будут прикованы только к ней, Анне Николаевне.

И, насколько я знал, в светском обществе о ней сохранились добрые воспоминания. Даже несмотря на то, что она последовательно нарушила два негласных правила: вышла замуж за человека ниже ее по статусу, а затем отказалась покидать мужа, когда его оклеветали. Потому что семья и любовь для нее были выше политики.

Что ни говори, но с семьей мне в этом мире повезло. Разве что со старшим братом отношения не сложились. Виктор конкурентов не терпел.

Княгиня допила чай и позвонила в колокольчик.

— Аграфена, устрой, пожалуйста, звонок моему супругу, — попросила она.

Я поднялся.

— Нужно забрать Таню и кое-куда съездить. Буду к ужину.

— Осторожнее, Леша.

— Конечно.

* * *

Таня отсиживалась ровно там, где и договаривались.

— Молодец! — Я бросил ей бутылку с водой и бутерброд, который прихватил с кухни. Бедняга не обедала, а молодой растущий организм в стрессе потреблял еще больше энергии. — Гостей, как вижу, не было. Как самочувствие?

— Почему ты постоянно спрашиваешь меня о самочувствии? — надулась сестра. — Я просто расту, а ты относишься ко мне, как к фарфоровой чашке!

— Вот перестанешь падать в обмороки и спать на рыбалке, тогда и вопросы закончатся. Ешь давай.

Девчонка вгрызлась в бутерброд с холодным мясом с таким аппетитом, словно не ела три дня. В этом мире люди вообще придавали огромное значение еде. У нас в Ордене пища всегда рассматривалась как источник сил, а вкусовые изыски отходили на второй план. Куда ценнее была энергия Искажений.